Прощание со всем этим - 75

Ну, а теперь, что же было до Парижа?

Белла Ахатовна Ахмадулина: «Друзей моих медлительный уход той темноте за окнами угоден...».

Вода, как я вижу, уже по грудь,

и я отплываю в последний путь.

И так как не станет никто провожать,

хотелось бы несколько рук пожать...

                  Конечно же, И.Бродский

После окончания школы началась взрослая, относительно самостоятельная, жизнь. Оставив одноклассников, я встретилась с ними спустя 20 лет, в нашей школе. Еще были живы многие преподаватели, пришли мои подруги, ушедшие одна за другой в 2000 и 2002 годах в мир иной. В начале апреля этого, 2012 года, не стало и последнего нашего учителя, дорогого Григория Харлампиевича. Чтобы уже не возвращаться, кратко напишу о тех, чьи судьбы мне известны и в настоящее время. Самый светлый из мальчиков, молчаливый и добрый Женя Постовойтов. Я абсолютно не удивилась, узнав, что он стал директором для проблемных детей.

Хороший был человек, и в школе и в дальнейшей жизни.

Вот статьи о нем.

У КАЖДОГО ЕСТЬ ШАНС

Ирина Арсеньева

Горе — это несчастье, которое нельзя исправить. Но можно научиться с ним жить. Ведь у каждого есть шанс. Есть он и у 313 питомцев киевской специализированной школы-интерната №15 для детей с церебральным параличом и последствиями полиомиелита.

— Полностью вылечить наших детей невозможно, — рассказывает директор школы-интерната Евгений Постовойтов. — Экстрасенсы, народные целители... Все это шарлатанство. Детский церебральный паралич — заболевание, которое поражает клетки мозга, отвечающие за функционирование мышц. Поэтому никакими способами нельзя заставить работать атрофировавшуюся мускулатуру. Но можно научить двигаться альтернативные мышцы, создав так называемый мышечный корсет. Такой ребенок сможет даже заниматься спортом. На прошлой Олимпиаде в Сиднее сборная по футболу, в которой участвовали наши ученики, выиграла серебряную медаль. Естественно, среди больных ДЦП.
— Как дети справляются с учебной нагрузкой?
— Мы занимаемся по трем программам: для больных олигофренией в степени дебильности; для тех, у кого задержка психического развития; для тех, у кого интеллект в норме. Эти три программы, в свою очередь, делятся еще на три. А в принципе, у нас к каждому ребенку индивидуальный подход в обучении, ведь среди наших воспитанников есть и хорошо развитые интеллектуально, окончившие затем вузы и защитившие диссертации.
— Решается ли каким-то образом проблема дальнейшей социализации? Насколько свободно ваши дети могут общаться с физически здоровыми ровесниками?
— Тут проблема скорее не в них, а в сверстниках. Мы в свое время пытались наладить совместное обучение некоторых наших детей с учениками обычной общеобразовательной школы. Но родители детей из этой школы попросили забрать больных ребят обратно в интернат — чтобы не травмировать психику одноклассников. Хотя в отдельных случаях дети вполне успешно общаются со своими сверстниками из обычных школ: приглашают их в гости на вечера отдыха, спектакли.
— Спектакли?
— Да, у нас есть свой школьный театр. Театральное искусство благотворно сказывается на больных, действуя на психику через подсознание. Вообще, наши дети стараются жить обычной жизнью, той, которой живут их сверстники: шьют себе наряды, по вечерам сидят парочками.
— Наверное, у вас масса нерешенных финансовых проблем?
— Отнюдь. Государство неплохо обеспечивает школу питанием и одеждой. Все остальное создаем собственными руками или покупаем на заработанные деньги. При интернате есть своя теплица, мастерские, где дети сами себя обшивают, ремонтируют обувь, делают мебель, глиняную посуду, занимаются фотоделом и росписью ткани. Многое из нашей продукции продается в магазинах и на Андреевском спуске. Тут другая проблема: 80 проц. заработанного приходится отдавать государству в виде налогов. В льготную категорию попали лишь слепые и глухие.
— Как в дальнейшем решается проблема трудоустройства?
— Многие не хотят брать на работу инвалида, даже если он и хороший специалист. Между тем наши выпускники (ежегодно примерно 25 человек) получают дипломы обувщиков, портных, фотографов, столяров и могут работать не хуже физически здоровых людей. А вообще-то у меня давняя мечта: создать при нашей школе реабилитационный центр, где ученики при желании могли бы остаться на всю жизнь. Ведь здесь все сделано для того, чтобы создавать как можно меньше неудобств больным людям: начиная от оборудования и специально спроектированных помещений и заканчивая профессионально подобранным персоналом. Но пока не решится проблема с налогами, это все нереально.
— Как вы определяете, кто будет обувщиком, а кто — фотографом?
— Уже в раннем детстве, в 3—7 лет, а затем с уточнением (в 11—12 лет) определяются спектр способностей и профессий, где их можно применить. Дальше весь учебно-воспитательный процесс направляется на развитие и совершенствование этих качеств.
— Вы много бывали за границей. Как там решается проблема инвалидов?
— Первое, что меня поразило, когда я приехал в Германию, это большое количество инвалидов на улице, ведущих совершенно естественный образ жизни. На Западе к таким людям относятся более гуманно. Работают целые предприятия инвалидов, выпускающие продукцию мирового уровня. Строго соблюдаются квоты приема их на работу на обычных предприятиях — иначе придется выложить большой штраф. С учетом инвалидов проектируются улицы и здания. Если туда не сможет войти инвалид, дирекции также грозит штраф. Проводится специальная идеологическая работа в обществе. Существуют реабилитационные центры, о которых я говорил выше. Там все приспособлено для инвалида: автоматические раздвижные двери, лифты, кухня, прачечная. Все смонтировано на фотоэлементах и замках, на которые не нужно нажимать — достаточно прикоснуться. Много специальной посуды и приспособлений сделано персонально для больного. Помещения школы также полностью приспособлены для больных детей. Все оснащение доступно детям, также включается и выключается фотоэлементами. Если ученик в помещении один, то об этом сообщает соответствующий датчик. В любой момент ребенок может позвать на помощь. Услугами подобных центров могут воспользоваться и взрослые, с которыми случилось несчастье: пострадали, к примеру, в автомобильной аварии. Даже если человек после несчастья только шевелит пальцами, он сможет работать, скажем, на компьютере, будет зарабатывать себе на жизнь. У нас же государство дает человеку инвалидность, а дальше — как знаешь.
— У многих, наверное, опускаются руки?
— Вот это, на мой взгляд, одна из самых серьезных проблем. Как правило, родители и учебные заведения не готовят больных к самостоятельной жизни, не стремятся развить у них настойчивость в достижении цели, умение преодолевать трудности. В результате у детей формируется иждивенческая жизненная позиция, они полагаются только на родителей и органы опеки, а не на собственные силы. Но родители не вечны, учеба в спецшколе тоже, а на пенсию по инвалидности прожить очень сложно. Мы полагаем, что каждому, даже полностью парализованному, нужно дать шанс и потому активно готовим детей к самостоятельной жизни.