На всех заседаниях общества неизменно присутствовал Александр Блок. Запомнилась его манера во время разговора немигающим, внимательными глазами смотреть прямо в глаза собеседнику. Манеры его и наружность были исполнены какого-то особого, ему одному свойственного благородства. Казалось, он не только в поэзии, но и в жизни был рыцарем Прекрасной Дамы. Меня он очаровал, но познакомиться ближе мешала мне застенчивость.
В то время в газетах много писали о комете Галлея и о ее возможном приближении к Земле, что могло вызвать катастрофу. На одном из заседаний Блок в туманной речи предсказывал гибель нашей планеты, упоминая почему-то о запахе горького миндаля.
В "Обществе ревнителей художественного слова" я познакомился с молодым поэтом Михаилом Зенкевичем. Стихи его о полюсе и мое стихотворение "Замок смерти" напечатаны были в одном и том же номере "Аполлона". После революции я часто встречался с Зенкевичем в издательстве "Земля и фабрика и в горкоме писателей.
Гумилева я встречал во время войны в редакции газеты "Биржевые ведомости". Он пошел добровольцем-вольноопределяющимся в Уланский гвардейский полк, приехал с фронта в отпуск с солдатским Георгием и печатал в газете военные очерки, очень литературные и малоинтересные.
"Общество ревнителей художественного слова" просуществовало недолго. Символисты были для меня слишком аристократичными, я предпочитал более простое общество рядовых писателей. В этот период у меня были приняты стихи в "Вестник Европы". Нуждаясь в деньгах, я пришел к секретарю редакции Максиму Антоновичу Славинскому и робко попросил выдать мне под принятые стихи аванс.
Славинский проводил меня в кабинет редактора, профессора Арсеньева, седобородого, глухого, древнего старика, и громко стал ему кричать в ухо:
— Позвольте вам представить нашего сотрудника, поэта Карпова. У него приняты стихи, и он просит их оплатить!
— А сколько там строчек?
— Восемьдесят.
Арсеньев написал записку в контору и сказал:
— Восемьдесят строк по пятьдесят копеек — сорок рублей. Кажется, так? Вот вам записка, но поторопитесь, контора у нас далеко, на Загородном проспекте, и через полчаса будет закрыта. Советую взять извозчика!
Я вышел из редакции и, усмехаясь, припустился вовсю пешком на Загородный: почтенный профессор, конечно, не подозревал, что у его сотрудника в кармане не было ни единой копейки. Деньги я все-таки успел получить.
Кстати, в "Вестнике Европы" я впервые получил такой высокий гонорар. Обычно за строчку стихов платили рядовым авторам 25-30 копеек.
Свободное копирование
