Гнедич в начале своего литературного поприща написал роман, ныне мало известный, под заглавием "Дон Керрадо де Геррера, или Дух мщения и варварства Гишпаниев, российское сочинение", 2 части. Москва. В типография Бекетова. 1803. — Этот роман можно вспомнить потому только, что он написан Гнедичем, переводчиком Илиады; но не должно забыть притом, что это — произведение его молодости. Он написан в роде тех ужасных романов, которые были тогда в моде, но не в подражание г-жи Радклиф, а более в роде романов немецких.
Вот окончание предисловия автора: "Горе же мне, если надежда обманет меня и труд мой останется напрасен, презрен! — презрен! Нет! Люди, умеющие прямо ценить знания и таланты — ценили уже и мои! — Ободрися, молодой автор! И если факиры будут шипеть позади тебя — презри их! Первое перо Вольтера, Шекспира и Шиллера, конечно, было не без слабостей; так почему ж не простить их молодому русскому автору — Николаю Гнедичу?"
Гнедич получил окончательное образование в Московском университете, но вскоре переехал в Петербург, где и провел всю жизнь свою. Он не примыкал к московской литературе, т. е. ни к лицам ее составлявшим, ни к характеру ее произведений. Долго его путь был особый и не сопровождавшийся известностию, кроме перевода Вольтсрова Танкреда, предпринятого им для актрисы г-жи Семеновой, которую он учил и чтению. Но чтение самого Гнедича было неприятно. Это было какое-то громозвучное, но глухое пение, почти завывание. — Полную известность получил он уже за перевод Илиады, достойно прославивший его имя. Ближайшее его знакомство было между теми литераторами, которые составляли круг Алексея Николаевича Оленина. В числе их были самыми замечательными лицами Крылов и Гнедич.
Известно, что сначала Гнедич хотел продолжать перевод Кострова и перевел уже несколько песен Илиады шестистопными ямбами, с рифмами. Но когда было отыскано продолжение перевода Кострова, полторы песни Илиады, дотоле неизвестных, — тогда по совету А. Н. Оленина и С. С. Уварова он решился переводить Илиаду сначала, и уже гексаметром. Без этого важного труда, составляющего великую заслугу для нашей литературы, имя Гнедича, конечно, осталось бы неизвестным в потомстве.
Свободное копирование
