Обращаюсь опять к тем писателям, которые примыкали к московской литературе, к Карамзину и Дмитриеву, печатали более в московских журналах, хотя и не жили постоянно в Москве, и которые принадлежали, к дружескому кругу Жуковского, Батюшкова и других. Между ними должно считать и Дениса Васильевича Давыдова.
Давыдов до 1812 г. не был известен в числе записных поэтов, хотя в Собрании русских стихотворений, изданных Жуковским, и напечатаны некоторые из его стихов, помещенных прежде в журналах. Он сделался известен своими стихами в одно время с своими подвигами, т. е. в войне 1812 и 1813 годов. Началом его стихотворческой известности были стихи его "Призывание на пунш" и "К Бурцеву". Последние начинаются так:
В дымном поле, на биваке,
Средь пылающих огней,
В благодетельном араке
Зрю спасителя людей...
Ныне печатаются они во всех изданиях сочинений Давыдова, но тогда распространялись в рукописи, помнились наизусть и были началом его поэтической славы. Потом, уже в 1815 году, он, напечатал в "Амфионе", журнале Мерзлякова, некоторые свои элегии, писанные отчасти в подражание Парни.
Эти страстные элегии, в которых дышит пламень чувства, были писаны для красавицы, которая была недоступна ни поэтической, ни гусарской славе, ни сердцу поэта, именно к танцовщице Московского театра Ивановой, которая после вышла замуж за балетмейстера Глушковского. Она была действительно прекрасна собою, величественна и роскощна в своих позах, особенно в русской пляске, требующей от женщины скромной и величественной пантомимы.
Давыдов был не хорош собою; но умная, живая физиономия и блестящие, выразительные глаза — с первого раза привлекали внимание в его пользу. Голос он имел пискливый; нос необыкновенно мал; росту был среднего, но сложен крепко, и на коне, говорят, был как прикован к седлу. Наконец, он был черноволос и с белым клоком на одной стороне лба. Одно известное лицо, от которого могла зависеть судьба его, но которым он почитал себя вправе быть недовольным, спросил его однажды: "Давыдов! От чего у тебя этот седой клок?" — "C'est un bout de chagrine — отвечал, не задумавшись, смелый Давыдов.
Он был, как я сказал, приятель Жуковского и других лучших современных поэтов. К нему писали они послания и считали его по праву принадлежащим к их поэтическому созвездию, хотя, повторяю, он стихотворствовал только набегом и никогда не делал из стихотворства постоянного своего занятия. Я не много говорю о Давыдове, потому что мало знал его.
Свободное копирование
