Поскольку никаких тем нам с Виктором Юдиным не предлагали, а со следующего года даже мифической зарплаты не светило - надо было что-то срочно предпринимать. Решили ехать в Киев с протянутой рукой. В столице поселились в общежитии геологического техникума. Каждый день ходили в Министерство, как на работу. И каждый день получали ответ - денег нет.
Зная, что столовки нам не по карману, а кроме бутербродов и чая надо бы хоть раз в день съесть что-то горячее, например супчик, пошли на хитрость. Привезли с собой из Энска большую кастрюлю и два кипятильника. Правда немного промахнулись - один кипятильник был слишком мощный, и закипевшая вода выплескивалась из кастрюли. Другой слишком слабый - вода в ней не закипала. Однако двух докторов наук это не смутило. Сначала мы доводили воду до кипения мощным кипятильником, а потом супчик доваривался как бы на малом огне. Продукты - овощи и кусочек мяса мы покупали на ближайшем рынке и по ночам, втихаря от дежурной, варили себе супчик. Так и выживали.
В один из дней заглянул я в Институт Геологических наук и встретил там Алексея Митропольского. Тот потащил меня в какую-то лабораторию, про пути объясняя ситуацию. Понимаешь, ко мне в аспирантуру хочет поступить один парнишка. Он из деревни. Родители снарядили его в столицу по всем правилам. Снабдили бутылью самогонки, салом, домашней колбасой, цибулей. Я посмотрел на количество жратвы, выпивки и понял, что одному мне не управиться. Так что придется тебе помочь. Алексей, конечно хитрил. Накормить он меня не мог - видно сам перебивался с хлеба на квас. Но и такой случай упустить было грешно. За самогонкой и деревенской закусью просидели до темноты.
А в это время над Киевом прошел дождь и сразу же ударил морозец. Улицы превратились в каток. Тротуары, покрытые слоем льда, сверкали как зеркало. А на мне, как на грех были ботинки с совершенно гладкими, без единого рубчика подошвами. Не то, что идти, стоять на месте было невозможно - ноги тут же разъезжались. Попал, значит, я в положение диснеевского олененка Бемби. Падать же, несмотря на некую анастезирующую дозу самогона, было очень больно. Сердобольные прохожие меня поднимали, надевали на голову свалившуюся шапку и совали в руку уроненный портфель. Кое-как, цепляясь за столбы, прохожих и даже ментов добрался до метро. Впереди меня ждало новое испытание. Проклятый техникум был расположен на горке, влезть на которую в моей обуви было практически невозможно. Несколько раз я одолевал примерно треть подъема, но потом позорно скатывался вниз. Падая, разбил себе морду и видок был, наверное, устрашающий. На синяки на теле было наплевать - их не видно. Но вот лицо никуда не спрячешь. Наконец какая-то сердобольная киевлянка, видя мои нечеловеческие мучения, дала дельный совет. А Вы переберитесь на ту сторону улицы. Там вдоль забора травка растет. По ней не так скользко идти. Забор был бетонный и шероховатый - можно было опираться ладонями. Травка и вправду была менее скользкой. С долгими привалами все-таки одолел чертову горушку. Но на ступеньках общежития опять грохнулся. Заныли ребра. Я же не каскадер, чтобы кубарем скатываться по лестнице, ничего себе не ломая.
В номере было тепло. Виктор в одной рубашечке безмятежно листал какие-то бумажки. Где это ты так? Спросил он увидев мою окровавленную физиономию. Да везде, ответил я. Утром был сухой асфальт. А через два часа, когда вышел из ИГНа - сплошной каток. Кажется, у нас была заначена бутылочка коньяка? Немедленно доставай или я сейчас на твоих глазах умру. Друг без лишних слов достал бутылку, и мне малость полегчало. Все! Завтра в последний раз иду в министерство. Покажу свои увечья, авось сжалятся
В министерстве, увидев мое разбитое лицо, действительно сжалились. Деньги есть только на экологию, предупредил меня коллега. И то последние. Видимо, помимо моих ран, сработали давние хорошие отношения с сотрудниками главка Гидрогеологии, когда сам начальник главка нырял с моим аквалангом в теплые воды Азовского моря. Правильно писал Бальзак в одном из своих романов. Расставаясь со своим молодым любовником, уезжавшим в Париж, графиня (мудрая женщина) сказала ему: Денег я тебе не дам. Ты их все равно прогуляешь. Но я дам тебе нечто большее - связи. Связи и мелкий блат безотказно действовали во все времена и не только в Париже, но и в Киеве.
Тут же мы оформили и подписали госбюджетную тему с гнусным названием: "Выполнить региональную оценку состояния геологической среды в пределах рекреационных комплексов побережьях Черного и Азовского морей". Если память мне не изменяет, у Виктора имелись свои предложения открытия новых тем (проектов), причем куда более дельные и интересные, чем моя. Но, во-первых, наши замшелые чиновники не воспринимали Тектонику плит и все были махровыми "фиксистами". Во-вторых, Виктор был человек новый, пришлый и не имел знакомой графини, которая бы дала ему связи, пусть не в Париже, а хотя бы в Киеве. Поэтому, его предложения не проходили. У чиновников входу была совсем другая песня, с припевом "Даешь экологию!".
В приподнятом настроении я вернулся в гостиницу. Однако Виктор вовсе не разделял моей радости. Я экологией я заниматься не буду - мрачно изрек он. Не будучи чиновником, я прекрасно понимал его чувства. Забивать микроскопом гвозди и неудобно и неразумно. Ладно, уж меня приучили заниматься всем от АЭС до Чокракских грязей. Ему же, специалисту экстра-класса в области тектоники и структурной геологии предлагали заниматься какой-то экологией. Как шутили наши коллеги: ну не царское это дело. Для "профи"-тектониста, по существу, предлагали подметать двор. Выход я нашел быстро. Давай сделаем так, экологией буду заниматься я, а ты двигай вперед любимую тектонику. До окончания темы три года. И не просто три года, а с зарплатой. Неужели мы, два доктора, не найдем выхода? Опять же, за три года всякое может случиться: либо ишак, либо сутан помрет. Наконец, мы же можем уложить всю эту прибрежную экологию на твою новую тектоническую схему. Получится совершенно новый и очень интересный подход к эколого-геологическому районированию. Уговорил...
Маленькое отступление 18. Идея выделить границы экологических таксонов по тектоническим критериям была действительно нова. И Виктор сотворил замечательную тектоническую схему украинского Причерноморья. Но всю песню испортили наши начальники. И в первую очередь старый бюрократ - зав. отделом. Он заявил, что при районировании в отчете можно использовать только последнюю из официально изданных и утвержденных редсоветом тектонических карт. Иначе отчет не примут. Я с трудом уговорил Виктора не устраивать корриду на Ученом совете. Если уж чиновники действительно придумали это идиотское правило, то ни за что от него не отступятся. Ну потратим мы нервы убеждая совет, а из Киева нам этот отчет завернут (обязательно будет кляуза от "доброжелателей"). Уж лучше мы сделаем из этого отчета монографию. В монографиях нет таких жестких правил - там все дозволено. Скрипя зубами, Виктор согласился.
Провели границы по его геодинамической модели, но в фоновую основу подставили официальные несуществующие блоки, палки и бублики. Но кого это волновало. Зато отчет приняли на ура. Вопреки всем правилам ссылок на литературу, на наш отчет стали ссылаться даже в солидных академических изданиях. Потому как монографию мы так и не успели написать. Все это будет потом, через три года. А пока надо было отправляться в городские кассы за билетами в Энск.
Народу в городских железнодорожных кассах было немного. Но зато и билетов в Энск не было совсем. Мистика какая-то. Зима, холодина, не сезон, а билетов нет. Продолжать голодовку в Киевской гостинице вовсе не хотелось. Неужели вообще никаких билетов нет, ну хоть в общем вагоне, хоть боковых? Спросил я кассиршу. Почему никаких? - ответила кассирша. Есть в СВ. Мы срочно стали прикидывать свои финансовые возможности. Возможностей не хватало. И тут эта кассирша неожиданно предложила: А вы берите CВ на Севастопольский поезд. Он идет на пару часов дольше, но зато в этом поезде билеты в CВ по цене обычных купейных. Я немедленно сунул в окошечко деньги - нам пожалуйста два.
Выйдя на улицу, первое, о чем спросил Виктора, ездил ли он когда-нибудь в СВ. Не приходилось - ответил он. Это крупный пробел в твоем образовании. И сегодня ты его восполнишь. Однако в этих вагонах есть одна особенность - садиться в них надо обязательно с бутылкой коньяка. Где Виктор достал коньяк - до сих пор не знаю. Но в купе мы вошли с бутылкой. Там было тепло и идеально чисто. Койки уже застелены хорошим бельем. Полный комфорт. Я предвкушал провести приятный вечер с другом в уютной обстановке, без всяких случайных попутчиков - ибо купе то двухместное. Но все испортил какой-то хмырь, якобы тектонист, вздумавший проводить Виктора. Он ввалился в купе и болтал как попугай до самого отправления поезда. Но самое главное - пришлось налить и ему, от чего наша доля благородного напитка в единственной бутылке существенно уменьшилась.
Я вспомнил, что уже второй раз вляпался в такую ситуацию. Первый раз это случилось в Москве, откуда мы уезжали с Людмилой Александровной. Тогда меня вздумал провожать брат. Тоже вошел в купе и, тоже пришлось открыть единственную бутылку коньяка (после её покупки в Елисеевском денег у нас осталось три рубля). Приняв на грудь коньячку, брат расчувствовался и заявил: "Ребята, а возьмите меня с собой! Так осточертела Москва! И так хочется проехаться с Вами в Энск." Под эти причитания наша бутылка тоже уменьшилась ровно наполовину. И точно также денег на восполнение утраченного напитка у нас не было. Ирония судьбы - едешь с приятным попутчиком коньяку всегда в обрез. А когда с неприятным - хоть залейся.
Свободное копирование
