В детстве я был слишком полным ребенком. Сказался перекорм в самом раннем детстве. Любовь наших родителей к детям никак не могла найти себе форму выражения. При общем тогдашнем нищенстве и дефиците, единственное, что легко можно было сделать – это накормить ─ дешевизна и доступность основных (!) продуктов позволяла это. Чтобы купить холодильник или телевизор – надо было копить деньги год, а то и больше. Чтобы купить красивую одежду ─ надо было стоять в очередях и не один день, записываться и проч. Даже хорошую игрушку и то можно было купить, если знаешь в какой день ее «выбросят» (был такой термин) на прилавок. Зато крупа стоила баснословно дешево и была в каждом магазине. К тому же вырвавшиеся из тесных уз карточного распределения продуктов люди, думали только о еде.
Помню, что меня очень много и долго кормили гематогеном ─ от малокровия. Почему-то в те годы боролись с каким-то мифическим малокровием. Мать два-три раза в год проверяла мне уровень гемоглобина, Ее сестра Нина также боролась с малокровием у своего свинообразного сына Димки. Ну тому повезло больше ─ вместо гематогена его поили Кагором ─ считалось, что именно это крепленое вино помогает от малокровия. Интересно кто пустил такую шутку? И вообще ─ мать говорила, что его делают из вишни! Интересная трактовка. Не знаю спас ли меня гематоген от малокровия, а от худобы уж точно.
Я, в те годы видимо сопел при ходьбе, как старик, готовящийся к апоплексическому удару, раз отец мне дал прозвище «паровоз», плохо, но... так оно было. Хотя, глядя на предшкольные снимки меня не назовешь толстяком, так – полноват, но не до омерзительности. Растолстение мое началось позже – в школьные годы – и мне кажется, что в этом виновата низкая цена хлеба. Действительно, ребенок просит игрушку за 70 копеек, а булка стоит 10, так лучше купить ему две булки – и сэкономил, и накормил, и не оставил без подарка. Ребенку цены-то невдомек. Пистолет не купили – жаль! Ну булку, так булку – зато целых две. Вот и понеслась…
Помню еще, что кутали меня до неимоверности. Глядя на зимние снимки 1963 года, видишь ─ колобок ─ закутанный, закрученный по самые глаза. Зимой мне всегда было жарче, чем летом, когда мне давали возможность раздеться. Меня так берегли от простуды, что я прел заживо. Виноват в этом опять же «ложный круп», которым я болел и, который очень сильно пугал и меня, и мою мать приступами удушья.
Ложный круп, болезнь о которой я до сих пор толком ничего не понимаю. Откуда она у меня взялась и была ли она на самом деле или это было проявление какого-то другого патологического процесса в моем организме. Удивляет то, что последний приступ случился у меня в 12 лет, хотя по всем медицинским статистикам этого не должно было быть. Это ужасная болезнь, которая проявляется в приступах удушья. Причем приступы приходят чаще всего утром, при пробуждении. Впечатление такое, что на голову надели полиэтиленовый пакет и тебе с трудом удается втягивать в себя воздух. Выдыхать легко. Но вдохнуть снова трудно. Поэтому боль в легких. К тому же это сопровождается страхом и у тебя и у окружающих. Редкостная гадость, которая отравила мне все раннее детство. Я жил в каком-то постоянном напряжении ─ будет или не будет? Схватит или нет? Просыпаешься и прислушиваешься ─ свистит или не свистит? Задохнешься или поживешь еще. Лечения от этой гниды особенно никакого не придумали, правда в 1968 появился супрастин, который, если не лечил и не снимал приступы, то, хотя бы, уменьшал их силу, снижая ужас от задыхания. После него, как при бронхите ─ свистел, но дышал.
Считается, что первопричина болезни в воспалении гортани, но мне кажется ─ там еще куча невыясненных причин. Может от излишнего прилива крови к гортани – от полнокровия. Интересно, но факт, что даже сейчас, стоит мне заволноваться, в бронхах появляется небольшой свист. Может быть простая аллергия на домашнюю пыль. Во всяком случае, простуда понятна, поэтому мать стала бояться каждого ветерка, поэтому укутывала меня зимой как колобка, завязывая пальто сверху шарфом, надевала теплые носочки, заставляя меня заживо преть под одеждой. В квартире она боролась со сквозняками, поэтому устраивала душегубку.. Лучше мне от этого не становилось, скорее наоборот ─ становилось хуже. Ни о каком закаливании не могла идти речь. Я был абсолютно тепличный ребенок. Поэтому любой холодок или ветерок заставлял меня болеть. Болел простудами я долго и тяжело. То насморк, то кашель ─ долгий и упорный, то ангина, то стоматит, высокая температура ─ это было мое нормальное состояние. Болезни, друг за другом, посещали меня. Уходил кашель, приходила ангина. Я болел, болел и болел. Причем эти болезни мучили меня не только в школе, но и в институте. И только когда я пошел работать и стал намного реже появляться в родном доме, они отступили. А как только я покинул свою детскую квартиру навсегда, то ангиной болел раз в десять лет. Видимо домашняя пыль, еще какие-то компоненты этой квартиры действовали на меня не лучшим образом.
Поэтому в детстве я был лишен самого главного детского лакомства – мороженого. О, как я завидовал детям, которые жрали его у меня на глазах. Ух-х-х, суки…
В то время по большой нужде я, вместо унитаза, пользовался детским стульчаком, который ласково называл «сранюшкой». Причем делал это прямо в комнате, на глазах у родителей. Почему то, у них вызывало умиление, если я начинал этим заниматься, когда они обедали или смотрели телевизор. Меня никогда не стыдили, не делали замечаний, не отправляли со «сранюшкой» в туалет или прихожую, ничего ─ сри где хочешь и сколько хочешь. В этом плане свобода у меня была максимальная. Малая нужда также справлялась в комнате, правда, вместо традиционного ночного горшка мне ставили литровую стеклянную банку. По своей небрежности, я часто забывал эту банку вылить и вымыть (хотя не помню, чтобы я когда-нибудь ее мыл) и она стояла, воняя, весь божий день в комнате. Когда я уже учился в первом классе, то попадал в неудобные ситуации, когда ко мне приходил кто-нибудь из одноклассником, особенно Марина Фомина, а у меня рядом с кроватью красовалась банка с мочой.
Свободное копирование
