Просыпается Джил. Сложив письмо, я выхожу вместе с ним в холл.
В свете флуоресцентных ламп Джил выглядит еще более опустошенным. Он кажется - и я не могу в это поверить - слабым. Я совсем забыл, что именно в больничных коридорах мы постигаем истинный смысл жизни. Я обнимаю его, говорю, что люблю и что вместе мы преодолеем эту беду.
Он кивает, благодарит, бормочет что-то бессвязное. Мы долго молчим. Глаза Джила словно смотрят в бездну. Ему необходимо отвлечься, он должен поговорить о чем угодно, только не о терзающих его страхах.
Я рассказываю, что решил вновь вернуться к серьезным занятиям теннисом, начав с самых нижних ступеней, чтобы затем пробиться обратно на вершину. Касси вдохновила меня на это.
Джил говорит, что хотел бы помочь мне.
- Тебе и так есть чем заняться.
- Эй, ты должен стоять на моих плечах, помнишь? Дотянешься?
Я поражен тем, что он все еще сохраняет веру в меня, хотя я дал ему столько поводов для разочарований. Мне двадцать семь, в этом возрасте карьера теннисиста уже движется к закату. А я говорю о втором шансе - и Джил даже бровью не ведет.
- Давай рискнем, - произносит он. - Я в деле.
МЫ НАЧИНАЕМ с самого начала, будто я - подросток, никогда всерьез не занимавшийся спортом. Так и есть - я толстый, медлительный и слабый, как котенок. За год я едва ли брал в руки гантели. Самое тяжелое, что мне приходилось поднимать за последнее время, это кондиционер для Касси. Мне придется вновь раскрывать возможности своего тела, аккуратно и постепенно возвращая ему былую силу.
Для начала мы садимся поговорить у Джила в зале. Я устроился на скамье, Джил облокотился на тренажер. Я честно рассказываю обо всем, что успел натворить со своим телом. О наркотиках, о дисквалификации. Не могу просить Джила вытащить меня из трясины, пока он не поймет, насколько глубоко я увяз. Кажется, он поражен и раздавлен не меньше, чем там, в палате своей дочери. Джил всегда напоминал мне атланта, и сейчас при взгляде на него кажется, что ему на плечи свалился тяжким грузом весь наш мир. Он будто держит на своих плечах жизни шести миллиардов человек. Его голос срывается.
Я еще никогда не был так противен самому себе.
Заверяю Джила, что завязал с наркотиками, что никогда больше к ним не притронусь. Джил прокашливается, благодарит меня за честность - после чего считает торжественную часть законченной:
- Где ты был, неважно. Важно, куда ты будешь двигаться.
- Куда мы будем двигаться!
- Точно!
Он подробно расписывает план занятий, составляет для меня диету.
- И больше не проси о снисхождении! - добавляет он. - Никакого фастфуда, никаких поблажек, никаких нарушений. И даже алкоголь придется сократить.
Кроме того, по плану Джила, мне предстоит придерживаться строгого графика. Еда, тренировка, поднятие тяжестей, теннисный корт - все - в определенные часы.
В мою жизнь добавит аскетизма и то, что теперь я буду реже видеться с женой. Интересно, заметит ли она это?
Свободное копирование
