Осень 1945 года для сахалинцев была прибыльной. СССР уведомил Японию о разрыве пакта о ненападении. С Южного Сахалина японцев вытеснили, и начался грабеж магазинов и лавочек. Размести всё. Но главной добычей был японский шёлк – прекрасная материя, нами дотоле виданная только в очень малом количестве. Теперь его много, и изделия из этого шелка разошлись по рукам, по домам. Война закончилась быстро, молниеносно. В конце сентября пленных японцев ведут в лагеря. Самураю-офицеру не положено сдаваться в плен по кодексу их офицерской чести, он обязан покончить с собой. Но император взял на себя грех за преступление традиции, и велел офицерам и солдатам сдать оружие. Так уцелеть должно было множество мужчин. По нашей длинной, на все селение улице ведут колонну пленных. Идут, видимо, давно, вольным строем. Охрана спереди и по бокам, автоматы за плечом. И вдруг вся масса заколыхалась, грянул смех. Хохотали до упаду – буквально. Охрана всполошилась, не понимая, в чем дело. А дело было вот в чём: около домов, у ворот стояли любопытствующие. Девушки и женщины одеты в новые японские «платья», светлые такие, лёгкие, кокетливые. Да вот только японцы -мужчины знают, что это ночные сорочки, а не дневная одежда. Смеялись, конечно, резонно. Но это, видимо, и было их последним радостным эпизодом на русской земле. Практически все они остались в сибирской тайге на различных разработках. Пленных немцев организованно передали, а японцев вернулись домой единицы, и только в начале 80-х годов.
Осенью стали возвращаться наши войска. Ехали и ехали полуторки. В них – весёлые мужчины, они уцелели на второй войне. Однажды наши большое гусиное стадо – провизия на зиму! – разделилось надвое: старый гусак увел своих любимых на своё место во дворе, а другие устроились на ночь под окнами дома, под забором. Улеглись, успокоились. Очередная полуторка затормозила оттуда радостные восклицания и автоматные очереди, охота на гусей. Отец немедленно потушил свет и велел всем домашним лечь на пол и не поднимать голов. Ребятки постреляли, выпрыгнули, похватали добычу за длинные шеи и уехали. Окна остались целы. Утром ни в заборе, ни на ставнях пуль не нашли: стреляли прицельно, профессионально. Зато один гусик приснился в заборе, в густой траве его просто не увидели. Так что и у нас был праздничный обед. Отец не позволил горевать и оплакивать потерю – а это около 20 голов: люди едут с войны, а мы тут гусей в это время разводим! Имеют право на реквизицию, как всякая армия на гражданской территории. Молодец старый гусак, сохранил свое стадечко.
Свободное копирование
