1944 год для тыла был очень напряженным. «Десять Сталинских ударов» - десять направлений на освобождение наших территорий и выход за границы требовали огромных материальных и человеческих ресурсов. Тыл напрягался, слова «все для фронта» были не лозунгом, а законом. А ведь надо было и жить, и детей растить. И каждый регион выискивал свои резервы. Сахалинцы имели свои возможности. Помню весну 44 года. Запасы «приели» все. Четверо девчонок, одна у мамы на руках, сидим на крыльце нашего казенного дома, ждем – отец поехал на побережье за рыбой. Наконец к вечеру зашумела машина, во двор въехала полуторка, нагруженная чем-то блестящим и шевелящимся. Это была горбуша! Мама сразу собрала соседок со всей округи, бочки и столы для работы были уже готовы. Рыбу разгрузили, и женщины начали ее слоить. Двор освещался, работали споро. В бочонки плотно уложены слоями тушки, посолили, а икра и молоки – отдельно. Потом эти бочечки крепко запечатали – рыба будет храниться очень долго. Каждая помощница унесла с собой свою долю, - так вся округа имела подкормку. Мама мастерски сама приготавливала икру. Вечерами семья ужинает. На столе, на больном блюде – разварная картошка, - белая, крупная, на изломах искрящаяся, парок вьется. И вот ставится другое блюдо – янтарная, блестящая, покрытая кольцами лука икра. И мы вопим: опять икра! А другого нечего было подать, и каждый день – икра. К нам по очереди приходили несемейные сослуживцы отца – на подкормку.
В 1946 году отец взял меня и маму в поездку в рыболовецкий совхоз. Ехали на Эмке – на такой ездил Штирлиц по Берлину. Их поставляли по ленд-лизу для военного руководства, а потом часть отдали гражданским. Конечно, я заснула. Проснулась от резкого и совершенно неожиданного запаха. Принюхиваюсь: где же огурцы? А взрослые смеются: это свежая корюшка так пахнет. Запах будет держаться от рыбы трое суток. На берегу огромные кучи, рыба навалом, ждет своей очереди на переработку. А вдоль самого берега, до самого горизонта - столбики с натянутыми то ли веревками, то ли проволокой. На них нанизана корюшка – вялится. Ее слега присолили, и знатоки говорили, что ни вобла, ни что другое не сравнится с вяленой корюшкой. Параллельно еще один рядок – рыбки покрупнее, покруглее (та же корюшка, что для кого!)
Рано утром мы отправились обратно, за нами полуторка – с рыбой. И снова вся округа получила пропитание. Корюшку вялили на чердаке…
Так тихая моя родина – Сахалин в трудные годы многим и многим островитянам сохраняла не только жизнь, но и здоровье. От широты своих возможностей, от природной щедрости. Спасибо. Всей жизнью благодарю.
Свободное копирование
