11
И я продолжаю.
- Да, я утверждаю – и надеюсь убедить в этом суд и присяжных – что действия всех участников этой истории квалифицированы господином прокурором совершенно извращённым образом. К сожалению, господин Мохначёв не может, по естественным причинам, предстать перед судом, как обвиняемый. А между тем именно он должен был сидеть в клетке в этом качестве, поскольку на моих глазах цинично совершал такое тягчайшее преступление, коим является изнасилование. Следовательно, молчаливая участница процесса Светлана Леньшина является в этом деле потерпевшей стороной, а вовсе не свидетелем. Нынешнее её молчание – дело её совести, в наличии которой у меня есть веские сомнения. Всякие встречаются потерпевшие, и бессовестные тоже. Вот раньше она не молчала, чему есть множество упущенных, то есть сообщённых свидетелями, однако не услышанных судом и следствием свидетельств!
Замечаю некоторый интерес со стороны проснувшихся вдруг присяжных обоего пола. Прокурор снисходительно ухмыляется такой неслыханной наглости подсудимого. Ещё бы, ему впервые приходится сталкиваться с обвиняемым, который норовит своей невразумительной речью, произносимой из клетки, не только переквалифицировать состав своего преступления, бесспорно установленный следствием, но также неожиданно изменить статус всех причастных к делу фигурантов. Судья, по её обыкновению, демонстрирует высокомерную безучастность, правда, уже далеко не столь убедительно.
А я продолжаю. Что ещё остаётся?
- На чём основано моё утверждение? Поясняю. Никогда на мои неоднократные вопросы о возможности между Леньшиной и Мохначёвым интимных отношений я не получал утвердительного или хотя бы уклончивого ответа. Нет. Оба вопрошаемые, вместе и порознь, категорически отрицали такую возможность. Отрицали в принципе. Отрицали мои подозрения наедине со мной, отрицали и при свидетелях. Суду это известно из их показаний. Обвинение в этих показаниях не усомнилось. Оно на них просто не обратило внимания. А зря.
Надеюсь, вы, господа присяжные, были более внимательны. Именно вам отвечать за вердикт. Надеюсь, вы были настолько внимательны, что заметили: я был лишён возможности призвать своих свидетелей и вообще готовиться к защите до суда. Но я не протестую, поскольку в этом нет никакой необходимости. Вызванные не мною, а вовсе даже обвинением свидетели подтвердили этот факт в своих показаниях, так что вы теперь достоверно знаете: Леньшина – полностью и категорически, приватно и публично – исключала даже теоретическую возможность добровольных интимных отношений с Мохначёвым. Служебные отношения – и ничего кроме! Остальное – домыслы моего расстроенного воображения. Дефект болезненно возбуждённой подозрениями психики. Сумасшедший, что возьмёшь! Хотя post factum, то есть судебной экспертизой, я, почти согласный с этим диагнозом, неожиданно для себя самого был признан полностью вменяемым. Доверяю профессионалам, поэтому не стал бы оспаривать любое заключение.
Свободное копирование
