14
По совпадению судилище завершилось в пятницу. Суббота в моей нынешней работе – самый тяжёлый день. Оптовая торговля на радиорынке в Митино велась именно по субботам, а в эту предполагались, как назло, особо масштабные и совершенно неотложные закупки. Конечно, я постарался подготовиться к ним заранее, то есть всех поставщиков обзвонил и, с кем положено, договорился. Не в моём стиле нарываться на неожиданности, поскольку я не любил радовать неожиданностями производство. Можете у Александра Андреевича Шлегеля, босса, выяснить, случалось ли, что Коржов не выкрутился бы.
Но я так стремительно, так безнадёжно надрался накануне, стоило закончиться судьбоносному заседанию, что наутро только после получасового трезвона и стука разъярённого напарника в дверь едва смог разлепить веки. Не умываясь, машинально рассовал по карманам казённое бабло: тысячи долларов в правый нагрудный; родные миллионы, соответственно и патриотично, ближе к сердцу – и отправился, только на короткие моменты приходя в сознание, вершить свою плодотворную коммерческую деятельность.
Жизнь, как ни странно, продолжалась – непонятно куда, непонятно зачем. Только исправить в ней уже ничего нельзя, а вот можно ли забыть или хотя бы смириться – вопрос, отвечать на который было ещё рано.
Потому что в этом городе убогом,
где отправят нас на похороны века,
кроме страха перед Дьяволом и Богом
существует что-то выше человека.
Спасибо, Иосиф Александрович, хоть и вложил ты эти слова в уста Чорта. Теперь ответ есть. Плохо у меня получается с забвением. Готовя яичницу, я всякий раз невольно вспоминаю, что в те времена никак не мог совладать с руками, и то едва надрубал яйцо ножом, а ножи у меня всегда острые, то располовинивал его до ладони и ронял окровавленные половинки на плиту.
Я умею и люблю стряпать; мужики – приятели рыбаки и приятели преферансисты – не дадут соврать, да и благосклонность многих тёток в то голодноватое время я приобрёл впоследствии отчасти через желудок. Так что яичница – не от лени. Но. Даже теперь я избегаю её готовить, хоть и люблю. Избегаю потому, что знаю: и воспоминание неизбежно возвратится, и координация вдруг потеряется – как тогда. Как восклицал герой Никулина из старого доброго фильма про бывшие когда-то большими деревья, “помнят руки-то!”
А в паспорт загс вскоре поставил мне второй штамп о разводе. В ещё советский, полученный в Кишинёве в олимпийском году. Тот, в который вы вписаны на страничке: “КОПИИЙ”, то есть дети по-молдавски. Разведён я, получается, с гарантией. Дуплетом, из двух стволов. На рубеже тысячелетий, перед обменом его на российский, я сделал с этого анекдотичного разворота несколько светокопий. На память. На долгую память.
Но. Это ваш, деточки, удел – ничего огорчительного не помнить. Ваш и вашей мамы. А мне и без документов вкупе с вещдоками никогда и ничего из этой эпопеи не забыть. Скверная штука хорошая память. Но другой нет. Простите.
Февраль – апрель 2009г.
г. Александров
Свободное копирование
