Разлюбовь. Житейская хроника - 1

           Глава 9. Разлюбовь. Житейская хроника

      Ваш брак, я слышал, удался?

      (Вероника Долина, Средневековый диалог)

      Ты сам судьбы своей не знаешь. Зачем ты обрываешь узы?

(М. Щербаков, Люди сухопутья)

      Каждый баран, извините, должен носить свои рога.

       (Александр Лебедь, генерал)

      Слово, вынесенное в заголовок, мне любезно уступила Марина Шемела, Заточка – так она называет себя в Сети. Разрешения назвать подлинное имя я не имею. Ума не приложу, что побудило её проявить интерес к моим – далеко не всегда корректным – выступлениям в Интернете. Женщина, насколько можно судить издали, мудрая, как сова, и ядовитая, как гюрза. Есть подозрение, что родственная, в буддистском смысле, душа. К мужу просьба не беспокоиться, не тот случай. Я бы назвал её своим другом, если бы она мне это когда-либо милостиво позволила. А пока вы можете видеть, что Марина – мой, из крайне немногих, действительно внимательный читатель, на редкость доброжелательный, чуткий критик и, в то же время, безмерно язвительный собеседник – ко всем прочим достоинствам ещё и щедра сверх меры. Что б я без неё делал?! Много раз доводилось мне начинать эту главу – и ровно столько же раз забрасывать её, мучаясь бессилием, изнывая от ненависти к себе, а заодно и к вам, ни в чём не повинным, господа сторонние читатели. И всё по причине патологической неспособности точно сформулировать, чем же завершилась третья любовь: крахом? агонией?.. Где верное слово?

      Спасибо, Марина, за толчок! Или пинок, неважно. Но помните, что инициатива наказуема – всегда и везде, а не только при социализме. Закон природы. Теперь и Вам придётся отвечать за то, что у меня в итоге из этой главы получилось. Не думаю, что Вам это понравится.

      А читателю, бедняге, в который раз сочувствую. Автор и теперь не пытается заинтриговать его, скрывая развязку.

      1

      “Я хотел бы точно знать, что вы ищете, чтобы выдавать вам именно те результаты, которые вам нужны.” Увы, мне не удаётся следовать благому пожеланию твоего, сын, легендарного тёзки, автора поисковика “Google” миллиардера Сергея Брина. Нет, напротив, я постараюсь разочаровать вас – тем, что вряд ли сообщу что-либо из того, что вы хотели бы услышать. Хотя бы потому, что ваша мама в вопросах просвещения и разъяснения предпочла обойтись вовсе без меня, так что всё, что вам хотелось бы узнать, вы давным-давно услышали от неё – и в её субъективном представлении.

      Я могу только догадываться, что она вам говорила и говорит. Моя задача – рассказать вам то, о чём она молчала и молчит. Увы, это не самая приятная информация, и есть немало уважаемых людей, считающих её разглашение вообще недопустимым. Я этого подхода не понимаю и не приемлю. Хотя бы потому, что информация – штука объективная, и, в этом своём качестве, упрямо существует независимо от того, разглашают её или, наоборот, утаивают. В учёных кругах есть подозрение, что информация в принципе неуничтожима, но его ещё надо проверять. Я же считаю, что чем полнее конкретное знание, тем легче сориентироваться, и не собираюсь спорить с теми, кто предпочитает оставаться в блаженном неведении, потому что это, зачастую, удобнее – знаю по себе. Играйте в страусов, если пол в вашем благоустроенном вольере не бетонный! Боюсь только, что внимать позиции, в чём-то отличной от официальной, вас, увы, забыли научить. Хотя Фридрих Ницше, к примеру, считал, что факты не существуют, а есть только интерпретации.

      Я уже неоднократно сокрушался о том, что Господь, щедро одарив многими разнообразными дарами, категорически отказал мне в умении разбираться в людях. Увы, этой главе если и предстоит быть написанной, то человеком, находящимся в состоянии почти перманентной патологической утраты всякого соображения. Оно, это состояние, возвращается всякий раз, когда случается вспомнить что-либо из происшедших событий, когда приснится сон или подвернётся под руку какой-либо напоминающий документ – да пусть всего лишь предмет. Впрочем, даже если ничего такого провоцирующего со мной или поблизости не случается, способность соображать не больно-то охотно возвращается ко мне.

      Эта книжка (повесть), если текст можно так назвать, предназначена для взрослых. Право же, я слежу за календарём. То есть достоверно знаю, что Катерина пребывает в возрасте слегка даже перезревшей невесты на выданье, да и Серёга давно достиг формального совершеннолетия. Я вправе говорить с вами, дети, взрослым языком и на взрослые темы.

      Хотя трудно, поверьте, писать об этом. Я потому и воздерживался от этого занятия в течение долгих лет, рискуя издохнуть раньше, чем смогу кончить, а может быть и начать. Но, знаете, приступив к повести с её первых эпизодов, а приступил я, вы это знаете, давно и издалека, я заметил, что, будучи выложены на бумагу, воспоминания о цельных кусках жизни перестают неотступно преследовать меня наяву и во сне. Может, и следующий период сгинет не только с глаз долой, но и из сердца вон, когда я исполню, наконец, этот мною же придуманный долг перед вами. И не обижайтесь, что в этой главе я последовательнее, нежели обычно, следую рецепту великолепного, нисколько не устаревающего старого Satchmo. То есть, напротив (он бы понял), проявляю завидную непоследовательность. Анализирую и сомневаюсь. Плачу и негодую; смеюсь, издеваюсь. И даже, что для меня совсем не удивительно, грязно матерюсь.

      И всё вперемежку. Ну, материал случился именно такой. Иначе, если смягчать, приглаживать и прилизывать, получится недостойная ни меня, ни вас, брехня. А ради брехни стоит ли рвать душу, которой и без того недолго осталось дожидаться свидания с Аидом, самым гостеприимным из греческих богов? И мне, по буддистскому недозрелому мировоззрению, один фиг, в объятия какого бога последовать. В буддизме, строго говоря, богов вообще нет.