5. Легкомысленные забавы молодости
Нерль, Шаха, Шерна, Большой Киржач – все эти речки протекают сравнительно недалеко от Александрова, в котором я оказался после университета по распределению, так что провести выходные дни на любой из них не составляло труда. И в каждой водилась рыба и даже раки, каждую окружали нетронутые лесные угодья с грибами и ягодами. Это теперь, в эпоху всеобщей автомобилизации и вселенского экологического пофигизма, их вытоптанные, напрочь лишённые не только подножного корма, но даже дров берега представляют собой гибрид помойки с автомойкой. А в начале 70-х час езды на электричке плюс несколько километров пешком уводили нас от цивилизации на недосягаемое расстояние. В те годы даже самые живописные места в окрестностях Плещеева озера были почти пустынными.
Именно там, преодолев накануне пешим ходом немалое расстояние от города Переславля до урочища Кухмарь, ранним воскресным утром мы с Серёжкой Хамковым увлечённо ловили взабродку плотву. Лодки у нас не было, а озеро у берегов совсем мелкое, так что забредать приходилось далеко. И угораздило же меня наступить правой задней ногой на что-то очень острое. Сначала показалось, что просто ушибся. Но вскоре, снимая с крючка очередную рыбку, я сквозь чистую воду увидел, как бурое облачко расплывается вокруг пострадавшей ступни. А пока добрёл, истекая кровью и чертыхаясь, до неблизкого берега, почувствовал, что нога совсем онемела.
Как я ни изворачивался, разглядеть, каковы масштабы бедствия, не удалось. Гибкости не хватило. По кровище было, однако, видно, что о продолжении рыбалки можно больше не помышлять. Подошедший Серёга это подтвердил и, отмахнувшись от моих протестов по поводу нерациональной траты ценного продукта, щедро полил ступню спиртом, забинтовал и кое-как втиснул мою пострадавшую ногу в сапог.
По счастливой случайности нам удалось попасть в грузовик, направлявшийся в город. Уже было ясно, что дотопать до Переславля своим ходом мне не удастся, я и до грузовика с трудом доковылял. Хорошо, что сердобольный водитель подбросил нас аж к крыльцу травмопункта.
Дядя хирург похвалил Сергея за грамотно оказанную первую помощь, оценил оперативность нашего обращения к нему, а сам тем временем вкатил мне местное обезболивающее и сразу принялся шить. Шить там было чего.
- Вы, поди, спирт не только на рану расходовали? Внутрь, сознавайся, приняли, или как?
Вёл себя дядя грубовато, что, впрочем, свойственно большинству врачей, а в особенности хирургам. Он уже успел всласть поиздеваться, сопоставив наши затраты на поездку с размерами улова. Килограмм точно такой же плотвы под наименованием “мелочь второй группы” стоил в Переславле сорок копеек, а мы поймали ненамного больше, истратив почти пятёрку только на транспорт.
- Или как! – гордо ответствовал я. – В выходной, да на рыбалке, да с утра, да ещё по такому несчастному случаю…
- Зря веселитесь, – остудил мой безграмотный энтузиазм доктор. – Травма бытовая, так что три дня лечения вам вообще не оплатят. А раз уж были выпимши, то и дальше, не дай Бог осложнений, придётся лечиться за свой счёт. От столбняка прививались?
Но ему понравилось, что пациент и его напарник не юлят, а напротив, именно что веселятся, хотя прививки от столбняка не имеют. Пока. Сестричка по его указу тут же вколола сыворотку мне и, за компанию, Сергею. Всё это время я сидел на операционном столе и с любопытством, однако безуспешно норовил заглянуть туда, где профессионально накладывал свои стежки мой язвительный спаситель.
Чудесный оказался доктор! Вновь придётся признать, что в этой жизни мне везло в степени, которой я недостоин. Он не только честно предупредил, что через час мне захочется на стенку лезть от боли. Он ещё и выдал справку, из которой следовало, что я получил травму в трезвом виде! Решил, видимо, для себя, что причинной связи между травмой и вполне мотивированным приёмом внутрь согревающего не усматривается.
А пророчество насчёт стенки оправдалось очень скоро, то есть уже в автобусе, везущем нас на станцию Берендеево. Там, в дороге, спирт, стало быть, и кончился. Плевать, что разбавлять его было нечем, кой-как перебились. Не маленькие. Настоящему индейцу завсегда везде ништяк! Хорошо, что на станции был, вопреки расписанию, открыт магазин.
Хорошо также, что я жил к тому времени у самого вокзала! На четвёртый этаж, в выхлопотанную им же для меня квартиру Серёга втаскивал своего протеже и компаньона буквально на горбу – настолько убийственно подействовали на меня, страдальца, применённые нами на долгом пути к дому экспериментальные методы наркоза. Однако, доползя неведомо как до прихожей, под разъярённым взглядом Кузюки я сумел малость собраться. Сконцентрировался из последних сил, чтобы только объявить: “А вот и нет! Вовсе я не пьяный. Зря не веришь. У меня даже справка есть!” – и гордо предъявил ошеломлённой супруге солидный, с печатью, документ.
Боже, как она меня любила! И как я этого не понимал!
Ей, бедняжке, пришлось ещё потом – визжа, хотя больно было мне, а не ей – удалять один из тринадцати швов, которыми художественно заштопали мою ступню. На то он и тринадцатый. Сестричка, что снимала швы, недоглядела, и вскоре началось воспаление. Зато я предусмотрительно рассудил, что вряд ли этот случай будет последним, и поэтому не поленился добровольно пройти полный курс вакцинации, гарантирующий пожизненный иммунитет. Так что впоследствии мне если чем и грозила иногда та, курносая, с косой наперевес, то уж, конечно, не столбняком. А от клещей, жравших меня потом неоднократно, никаких вакцин не хватит.
Свободное копирование
