16
Надо было жить дальше. Всё равно надо было жить.
Из идиотского положения работника с высоким окладом, однако без чётко определённых обязанностей, я вышел чёрным ходом. Именно, стал делать то, что умел. А лучше всего я умел экономить.
Выяснилось, что современный телевизор – штука хотя и сложная, однако сделана она, как и всё, производимое в совке, далеко не оптимально. По историческим причинам я в схемотехнике – полный нуль. Однако некоторые простые случаи, на оценку которых в голове хватало багажа, мне всё же удавалось диагностировать, да и способность к анализу и обобщению вроде осталась при мне.
Ясно было, к примеру, что современные радиодетали (элементная база называется) мои теперешние коллеги применяют в своих конструкциях не самым удачным образом. Потому что отстали и плохо знают их особенности. Потому что теряются в их многообразии и не умеют выбрать для каждого конкретного применения именно то, что сюда лучше всего подойдёт. Да и перестраховка, то есть стремление “запастись” по всем параметрам, а значит, вставить в схему деталь более мощную, с лучшими, как им казалось, характеристиками, считалась почему-то хорошим тоном. Ясен пень, что эта деталь всякий раз оказывалась крупнее, тяжелее и дороже. И при этом не факт, что лучше. Вот вам примитивная аналогия. Рыбаки знают, что леска на удочке, к примеру, должна быть не слишком тонкой, чтобы её не оборвала крупная рыба. Но на слишком толстую есть риск вообще ничего не поймать!
Всё, о технике я для вас натрепал предостаточно. И не подумайте, что умение делать микросхемы непременно означает достаточную компетентность в области их применения. Как и наоборот, впрочем. Тем не менее, кто, как не человек со стороны, “свежая голова”, в состоянии посеять сомнение в том, что многоопытным профи давно уже кажется самоочевидным?
- Объясни, Анатолий Семёнович, мне, глупому, почему светодиоды пульта дистанционного управления по схеме нагружены только на шестьдесят процентов от их номинальной мощности? Оно бы и полбеды, да вот только испытаний на дальность действия пульты не выдерживают – исключительно по этой причине. И жалоб от потребителей на “дальнобойность” пультов полно.
Начальник бюро схемотехники Толя Сыроваткин ко мне, новичку и дилетанту, снисходителен.
- Но я же обязан обеспечить конструктивный запас. Все правила конструирования этого требуют.
- Толя, насколько я способен разобраться в ситуации, сегодня мы имеем пульты, неспособные управлять телевизором с положенного расстояния. Следовательно, неправильно сконструированные. Причиной тому малая мощность инфракрасного излучения светодиодов, неполная светоотдача. Какая нам с тобой, да и потребителю тоже, радость от того счастливого обстоятельства, что сами светодиоды при этом исправны? Давай вообще не будем их нагружать – тогда они станут практически вечными. Разве тебе не очевидно, что следует увеличить ток через светодиоды – в пределах допустимого, разумеется.
- А если посыплются отказы, кому отвечать? А вероятность случайных перегрузок?
- Во-первых, я же не предлагаю превышать допустимую нагрузку, при которой, заметь, гарантийная наработка светодиодов во многие разы превышает срок службы телевизора. Во-вторых, это надо ещё придумать, откуда возьмутся перегрузки в устройстве с автономным батарейным питанием. А в-третьих, давай-ка бороться с неприятностями по мере их поступления. Будут отказы – примем меры. Однако ж никому и в голову не приходит снижать напряжение в электросетях, хотя электролампочки довольно часто перегорают. Почему? Да потому, что при сниженной нагрузке они уцелеют, конечно, и это приятно, однако светить перестанут – и это прискорбно.
Сознаюсь, что конкретная идея переделки пультов принадлежит Толику Савину. Он как раз был увлечён в бывшем моём тридцатом цехе крайне выгодным “левым” производством нового класса транзисторов, суливших огромные выгоды во многих областях применения, в том числе и в пультах. На работе наши пути разошлись ещё пять лет назад, однако кое-какое сотрудничество сохранялось, и приятельские отношения – тоже, хоть и без былого искреннего энтузиазма. Наскоро слепленный мною лично по его рекомендациям опытный образец превысил заданную дальность вдвое – и это на батарейке, выброшенной за негодностью!
А я для себя сообразил, что ради оправдания своего существования мне не обязательно переквалифицироваться в радиоконструкторы. В отделе и без меня есть кому решать специфические, типа только что решённой, задачи, поскольку все – профессионалы. Только никто этих задачек перед народом всерьёз не ставит, а мне этим заняться – в самый раз.
На практике вышло, что решения такого рода содержат в себе явную коммерческую составляющую. Поскольку при социализме один и то же товар всегда и всюду стоил одинаково, а теперь – наоборот. То есть, из нескольких поставщиков всегда можно выбрать того, кто предлагает свой товар дешевле. Или пусть за ту же цену, но зато часть своей выручки возвращает – лучше, если прямо в руки конкретно тем, кто содействовал сделке. Теперь этот приём называется “откат”, и применяется он повсеместно и безоткатно… безотказно то есть – в огромных масштабах. А тогда пришлось идти непроторёнными тропами, обуздывая собственную алчность посредством здравого смысла.
До сих пор трудно определить, насколько незаконными были действия организованной мною группы. При отсутствии в только что родившейся стране того, что заслуживало бы именоваться Законом, любые мои и ваши действия власть могла квалифицировать самым непредсказуемым образом. Но тот факт, что именно она, власть, допустила превращение выпускаемых ею денежек в бесполезные бумажки, отнюдь не способствовал уважению к ней рядового обывателя, который и в этих трудновыносимых условиях с непонятным и нелогичным упрямством почему-то предпочитал выжить, а не наоборот.
Поставлю вопрос иначе: была ли эта деятельность объективно полезной для завода? для дела? – Безусловно, да – тут мне стыдиться нечего. – Содержала ли она своекорыстную составляющую? – Разумеется! Кто ж станет шевелиться без неё? ЛюдЯми движутЬ интересы! Косноязычный доцент Ефанов хоть и читал нам политэкономию социализма (три балла со второго захода – так я её усвоил), которая, по идее, категорию корысти содержать в принципе не могла, однако, случалось, проговаривался. Может, где-то ещё параллельно политэкономией капитализма подхалтуривал?
Да и куда творцам деваться, если, скажем, оформление рационализаторских предложений или там изобретений вообще утратило экономический смысл. С советских времён действовало, никто не отменил, ограничение на размер вознаграждения: пять тысяч рублей и ни копейкой больше – хоть миллион сэкономь, хоть сто миллионов. Инфляция раздула цены так, что сберечь для завода сто миллионов – тьфу, запросто! Только кого и как заставишь этим заниматься, если завод вправе заплатить авторам максимум пять тысяч, да и то спустя год, когда они окончательно превратятся в труху, поскольку месячная зарплата превысит сотню тысяч? Кто станет напрягаться и рисковать ради прибавки к жалованью в ничтожные полпроцента?
Я, конечно, поднатужился – и нашёл сравнительно честную форму отъёма у завода части сэкономленного. По сути это был договор, хотя оформлялся он, разумеется, в виде приказа: инициативной группе с одной стороны поручается… администрация с другой стороны обязуется выплатить ежеквартально…
Ну, хоть что-то ощутимое! Квартал в четыре раза короче года – плюс. Не устанавливался предельный размер выплат – второй плюс. Рост цен автоматически означал и пропорциональный рост вознаграждения – третий плюс, хотя бы частичная победа над инфляцией в отдельно взятой шарашке! А чтоб не заедало на каждом шагу, чтоб не занимались саботажем те, кто до корыта впрямую не допущен, было змейски мудро предусмотрено: половину суммы распределяет среди исполнителей руководитель этой самой инициативной группы, а второй половиной по своему усмотрению распоряжается главный инженер. Идея делиться тем, что нажито непосильным трудом, с могущественными покровителями так давно витала в атмосфере, что ей пора уже было материализоваться, невзирая на жалобное попискивание задвинутых глубоко в задницу благородных принципов. Но вы, надеюсь, чувствуете разницу между корыстностью и вороватостью?
Я считал, что таким образом исполнил свой долг – и перед Кононенко, и перед моими сотрудниками. Этот примитивный доильный аппарат всё-таки проработал год или полтора, точнее не помню. В общем, до тех пор, пока инфляция с одной стороны, а безудержное воровство высшего заводского менеджмента – с другой не сделали бессмысленными любые вложения труда, в том числе не только в рационализацию, но и в собственно производство телевизоров.
Но пока сверх этого дохода регулярно капали ещё и денежки от сторонних фирм, заключавших со мной договора на опытные работы по обоснованию применения в телевизорах именно их продукции. И – новое явление на постсовковом пространстве: разработчик всяких электронных конструкций Алексей Бочаров, бывший работник радиозавода, а теперь вольный предприниматель на интеллектуальной ниве, раскопав и вчерне воплотив какую-либо перспективную техническую идею, окончательное оформление документации стал поручать группе конструкторов из нашего с Олегом отдела – за хорошие деньги, разумеется. Вновь я жил не на одну только зарплату, как того от души желают своим врагам злобные одесситы, а на две или даже три – это уж как повезёт. Мне всю жизнь везло!
Свободное копирование
