8
Надеюсь, никого не удивило, что кресло арестованного Белецкого занял всё тот же Быков? С наслаждением последователь и выкормыш харкнул в суп своего патрона.
Мне случилось работать при трёх директорах, есть кого и с кем сравнивать. Решительный и размашистый, щедрый на награду и скорый на расправу, то ли действительно простоватый, но скорее всё-таки прикидывающийся таковым – это Виктор Степанович Никулин. Сам личность немалого масштаба, он и в своём окружении предпочитал иметь крупных, пусть и неудобных своей угловатостью помощников.
Не то сменивший его Пётр Николаевич. В отличие от Никулина, которому было тесновато в директорах, для Белецкого пост такого ранга был, повидимому, пределом. Его уровнем компетентности; что это такое, смотри “Принцип Питера”, книга за сорок лет нисколько не устарела. Соответственно, Белецкий и соратников себе подбирал из числа управляемых, а не инициативных, досье на каждого на всякий случай дотошно собирал, да и в мелочной, недостойной мстительности неоднократно был замечен, что тоже свидетельствует о невеликих размерах души. Мог по обстановке быть грозным или приветливым, вот только искренности не позволял себе никогда: ни в кабинете, ни даже в бане, среди “своих”. Знаю не понаслышке; сам короткое время пребывал в числе допущенных к совместным водным процедурам с последующими возлияниями других веселящих жидкостей. Очень увлекал его процесс нравственного воспитания подчинённых, благо те не имели возможности уклониться. А уж искусство интриги расцвело при нём таким пышным цветом, что подлинные, реальные задачи и проблемы поневоле оказывались на втором плане.
Но всё же Белецкий сам рулил своим кораблём и был, в отличие от Быкова, самостоятельной, пусть и не больно приятной, личностью и величиной. Приятность – не из тех качеств, которыми всенепременно должен обладать руководитель, оставим её записным телевизионным говорунам. Владимир Анатольевич, напротив, производил впечатление симулякра, то есть копии с оригинала, которого в природе не существует. Если Белецкий был всего лишь способен на мелкие гадости, Быков, других талантов не имея, совершал их с наслаждением.
Кто-то метко заметил, что существует тип людей, которые, высоко поднимаясь, много теряют. Это – о Белецком. Никулин оставался собой в любых обстоятельствах, а Быкову просто нечего было терять, на какую бы ступень он ни вознёсся. Тех из моих знакомых, кто почему-либо отзывался о нём лучше, нежели я сам, достаточно было вопросить: а назови-ка ты хоть одно дело, которое можно было бы считать ЕГО делом, и в котором он добился успеха. Так поставленный вопрос выбивал, нежданно для них самих, почву из-под ног его поклонников. Озадачивал. Гасил полемический задор. Выяснялось вдруг, что реальных дел за дядей и впрямь не числится! Даже с вроде бы под себя созданным научно-производственным комплексом, НПК, он явно не справился, хотя сам, возможно, считал и считает иначе. Уже там, надо думать, превзошёл он свой уровень некомпетентности, что парадоксальным образом не повлияло на карьерный рост. Дальше – больше. В бытность главным инженером не только плюнул на развитие, на выработку реалистичной технической политики, но и благополучно развалил подчинённые ему технические службы. А на что более конструктивное способен якобы инженер, окончивший свой технический вуз по классу баскетбола?! Так что, утратив свои должности, он если выделялся чем из окружающей толпы, так только ростом.
Можете вновь хихикать, но у него, единственного из генералитета, даже клички не было. “Пирожок ни с чем” – это не кличка, да его так никто, кроме меня, и не звал. Это диагноз.
Короче, Виктор Степанович пользовался всеобщим уважением, основанным на безоговорочном всеобщем признании его силы, его безусловного права казнить и миловать. Так было в Александрове, ничего не изменилось и в Кишинёве. По своей натуре он был самцом, призванным органично доминировать в любом стаде. Уважение к Петру Николаевичу базировалось скорее на страхе каждого, попавшего в его поле зрения, за свою судьбу, почти непредсказуемую в его руках. В отношении к Владимиру Анатольевичу, к его делам и речам, преобладало хроническое горестное недоумение: как можно при таком откровенном непрофессионализме, при полном отсутствии к тому объективных предпосылок занять и удерживать столь высокий, “генеральский” пост? В карты выиграть, что ли? Теперь, в соответствии с масштабом занимаемой должности, нашему люмпен-директору предстояла ой какая нелёгкая задача: развалить весь завод. Да кто бы усомнился, что раз уж взялся, то сумеет!
Простите, господа, за резкость и прямоту этих характеристик. Я же сообщаю только опубликованные факты и свои личные, частные впечатления. И совершенно не отрицаю субъективного характера последних. И уж совсем не могу исключить, что в вашем (тоже, кстати, субъективном) представлении я сам выгляжу мелким, вздорным, неконструктивным (последнее особенно уязвляет) критиканом. Даже критиканишкой. Только, поверьте, я не вас в итоге пытаюсь изобразить, а себя. Всяко. В том числе и через передачу отношения к происходящему вокруг меня. Простите ещё раз. Я тыщу раз неправ – возможно. Вы можете написать другие книги и спеть другие песни. У меня, больше не успею, книга всего одна, и в ней, как это ни нахально звучит, я – персонаж, а всякие там пЫйзажи и пАтреты – антураж. Ну, задумано так. А вам кто помешает реализовать свои – безусловно, объективные, несомненно, проникнутые высоким благородством – задумки?!
Свободное копирование
