ххх
Немного о театре. Каждый из нас в своей жизни соприкоснулся с театром. Церковь говорит, что театр - это грех, а мы идем... Может просто хотим посмотреть на себя со стороны? Только в зеркале видишь свое отражение, а здесь, пожалуйста, два или три часа наблюдаешь свою жизнь. Где ещё такое увидишь? Только во сне. Вот и тянет: может, увижу что-то такое, что смогу исправить, может, чему-то научусь, чего во мне нет. По-другому на что-то взгляну. Вот и приходим, и сидим, и глаз отвести не может, смотрим на самих себя. Труднее актерам. Попробуй, войди в жизнь другого человека, покажи её во всей глубине, во всем многообразии самые высокие и самые низкие стороны, да чтобы сидящих в зале так захватило, что забыли бы, кто они и где находятся. В этом отношении театр, наверное, полезен.
Актеры... У них положение сложное: как бы не потерять себя, не забыть свое я, не жить и в реальной жизни жизнью своих героев. Тогда, наверное, надо уходить и "переквалифицироваться в управдомы". Так будет надежнее. Здесь уж точно будешь знать, кто ты, и зачем здесь, и куда идешь. Здесь не запутаешься, и ответ на Страшном Суде будешь давать за свое "я", а не за чужое, наигранное. Все-таки лучше этим не заниматься, нечего шутить с огнем, жизнь-то одна, и она проходит не на сцене, а потому надо быть самим собой и за себя отвечать перед Господом.
ххх
Как мы молились с Дмитрием Сергеевичем Лихачевым.
Как-то в храме великомученика Феодора Стратилата подошла ко мне женщина, представилась Верой Федоровной и попросила отслужить заочное отпевание. Мы с дьяконом Виктором собирались домой, да и хор уже ушел.
- А кого вы отпеваете? - поинтересовался я.
- А вон, видите, у кануна спиной стоит мужчина, это Дмитрий Сергеевич Лихачев, он хочет отпеть брата своего Михаила.
Гляжу: он сам к нам идет.
- Батюшка, благословите. И повторяет просьбу.
Я говорю:
- Сейчас скажу дьякону, и вместе помолимся.
Так, вчетвером, и проводили его брата в путь всея земли. Поговорили потом о Пастернаке, Цветаевой, Ахматовой. Я вспомнил свою беседу с отцом Игоря Моисеева. Что-то неуловимое их объединяло, какая-то деликатность, бережное обращение со словом, и, наверное, интеллигентность давно ушедшего царского времени. С такими людьми даже не знаешь, как себя вести, остается одно - слушать, слушать и слушать... и не пропустить ничего из сказанного ими. И тогда начинаешь понимать, какие ценности мы потеряли и каких людей лишились из-за этой “великой октябрьской социалистической”. Уйдут они, и только какой-нибудь гениальный актер, вроде Михаила Чехова, даст нам почувствовать то неповторимое время, сыграв тех людей, на которых, как на твердом основании, зиждилась когда-то Православная Русь.
А Валентина Федоровна подарила мне книгу о Дмитрии Сергеевиче и его фотографию, где он сидит за столом в своём кабинете...
Свободное копирование
