Спустя пару недель такой тоскливой работы я увидела мое задание на день — монтировать документальный фильм с самой Ириной Васильевной Масс. Я хорошо знала тётю Иру и её мужа, родоначальника династии оператора Вадима Масса. В семье воспитывалось трое сыновей, которые все стали кинооператорами. Вадим Семёнович работал с папой на фильме «За лебединой стаей облаков». Они с тётей Ирой бывали у нас дома. И я с большой радостью, облачившись в белый халат, приготовив ножницы, клей, пресс и коробки с плёнкой, села у стола в ожидании Ирины Васильевны. Она пришла, метнула на меня подозрительный взгляд и принялась резко отдавать команды. Я растерялась. Резала, клеила, но делала всё довольно медленно ввиду своей неопытности. Через час терпение Ирины Васильевны лопнуло. Она встала из–за стола и эмоционально высказала мне всё, что обо мне думает. Что я позорю фамилию отца, и лучше мне уйти с киностудии, чем быть такой неумехой спустя целый месяц обучения. За это время, кричала она, можно медведя научить танцевать в «Лебедином озере»!
И дала совет. Если хочешь поступить на сценарный во ВГИК – иди и оформляйся в какую-нибудь геологическую партию, куда-нибудь на Дальний Восток. А то, понимаешь, выросла у папы под крылом, и думаешь, что его авторитет будет на тебя работать. Не будет. Умер твой папа.
И, выходя из монтажной, не забыла громко хлопнуть дверью.
Я не могла не сознавать, что режиссер права. Что она имеет право рассчитывать на профессионализм монтажницы, которую к ней прикрепили. И еще я поняла, что начальница меня расчётливо и сознательно подставила. Прекрасно зная, что по её собственной воле я действительно за это месяц хорошо научилась только мотать утиль, она прикрепила меня к режиссеру, известную таким крутым нравом, что ее побаивался даже собственный муж, заслуженный и авторитетный человек. Теперь ведь что последует? Ирина Васильевна выскажет свое фэ Раисе, а Раиса после этого будет назначать меня только на подсобные работы, мотивируя тем, что со мной не хотят работать режиссёры. Удивительно, что в свои семнадцать лет я так точно разгадала механизм интриги. Оставалась загадкой, зачем ей это было нужно? Она призналась в этом только спустя полвека. Решила облегчить душу перед концом жизни. А тогда я не понимала, что происходит. И тут я сделала новое открытие – про себя. Что я умею держать удар. И что просто так меня скушать у начальницы не получится. Постепенно я сдружилась со Светой Тимохиной и Ирой Поселёновой. Ира занимала отдельную комнату, куда сдавались материалы после съёмок для их проверки и последующего распределения по монтажным. Мы встречались у Иры перед обедом, чтобы вместе пойти в столовую. Тогда я узнала, что на самом деле представляет из себя наша начальница.
Подчинённые ее терпеть не могли и между собой называли «мадам», а наш монтажный цех называли «монтажный дом». На ее репутации навсегда осталось клеймо от некрасивой истории, случившейся с ней в молодости, когда она работала на киностудии редактором. Женщину чуть было не уволили за аморальное поведение, поскольку какой-то подонок из её близких друзей распространил фотографии интимного характера. И она в течение всей своей последующей работы на киностудии всячески эту репутацию поддерживала. Тогда я этого не понимала, но спустя полвека на одном банкете Раиса призналась Свете Пилипсон (урожденной Тимохиной), что всеми силами пыталась избавиться от молодых привлекательных девушек. Потому что до одури ревновала одного режиссера, в которого была влюблена. Режиссер был малого роста, но большого ума. И очень любил красивых женщин, которые отвечали ему взаимностью. Однажды он похвалил внешность. Светланы, и этого было достаточно, чтобы взъелась на нас, молоденьких дур, у которых в козырях только и есть, что возраст. И она интриговала, не давала выучиться, не давала работать с сильными режиссерами. В истории со мной она своего добилась. Я ушла с киностудии, причём ушла со скандалом, хотя и по собственному желанию. Наша «мадам», после того, как я огрызнулась в ответ на её придирки, пожаловалась на меня директору студии по фамилии Лепешко, который был страшно далёк и от кинопроизводства, и тем более, от истории латышского кино. После беседы с ним начальница посоветовала мне уйти по собственному желанию, иначе меня уволят по статье. Я не стала с ней спорить. Передо мной была вся жизнь, и не стоило тратить её на стычки с интриганткой.
Свободное копирование
