Когда я проснулась в полдень, Рэймонд выглядел как призрак. Так же выглядел Джейсон. Его лоб был горячим, я померила температуру. Тридцать семь и восемь. Я дала Рэймонду последние пять долларов (через пару дней он должен получить пособие по безработице), на детский аспирин и апельсиновый сок. Был полдень. В четыре его еще не было, я готова была его убить, однако, он не был таким уж калекой. Что-то случилось плохое. Я волновалась. Наконец зазвонил телефон. Это была мать: «Бев, отец звонил из отделения. Рэймонд у него».
Я представила его в подвале в наручниках.
Мама сказала, что отец едет домой с Рэймондом и хочет поговорить со мной. Она привезет меня.
Я надела Джейсону свитер. Его щеки горели. Джейсон может сказать, когда вырастет: «Мой отец преступник». Отчасти это и Джейсона вина. Он не должен был рождаться. Я прижала его к себе и, пока ждала мать, чувствовала его горячее лицо на своей шее, его ручки на своих плечах. Когда я вышла из дома, она передвинулась на пассажирское сиденье, так что я могла вести машину, а она держать Джейсона. «Бедняжка, - сказала она, снимая с него шапочку и откидывая волосы с лица, - Едешь к своей Мими?». Я сварила тебе куриный супчик. Мы можем положить туда звездочки из лапши, как ты любишь. Ужасно, когда твое горлышко болит».
«Ма, как думаешь, в чем там дело?».
«Не знаю я».
Почему ее беспокоит Джейсон и не беспокою я?
Оставив Джейса маме, я спустилась в комнатку отдыха в подвале. Я села на диван, и отец кивнул Рэймонду. «Он хочет тебе кое-что сказать».
Уставившись на мои колени, он заговорил: «Я потратил на дурь деньги, на которые должен был купить аспирин для Джейса. Мой сын болен, а я трачу деньги на дурь».
«Какую дурь?»
«Героин».
«Ты наркоман?»
Он кивнул. “Я пришел к твоему отцу за помощью. Я не в порядке, Беверли».
«Ты пришел в отделение полиции?»
«Он хотел поговорить со мной. Он болен, Бев», - сказал отец.
«Где следы?» Он повернул руку ладонью вверх и показал багровый шрам на бороздке левого предплечья. Я посмотрела на его правую руку.
«Мы поможем ему подняться», - сказал отец.
Я прерывисто задышала. Все, о чем я могла думать, было: «Это маневр труса. Он боялся говорить со мной наедине. Потому пришел к отцу искать защиты. Как я могла ругаться с ним, если на его стороне был представитель закона, он же мой отец? И почему отец за него? А как же когда-то он вызвал меня в отделение и верил каким-то глупым ничтожествам, а не мне? Пытался заставить меня признать, что я была пьяна. Грозил детектором лжи. Что это было вообще? Мальчики против девочек?»
«Как?» - спросила я.
«Есть программа в мериденской больнице. Может удастся включить его туда. Он должен бросить курить марихуану тоже. Никакого алкоголя. Ему нужно найти работу. Быть занятым».
«Что будет со мной, папа? Как ты будешь помогать мне?» - я хотела сказать это, но ни разу в жизни не набралась смелости высказать отцу то, что накопилось на сердце.
По дороге домой Рэй открыл бардачок, вытащил оттуда футляр от его гармоники и сказал: «Открой». Там была подкожная игла. «Вот где я держу свои инструменты. Знаешь пояс, который висит на крючке в ванной? Его я использовал как жгут». Я вспомнила как его друзья выходили в туалет друг за другом и были там слишком долго для того, чтобы просто помочиться. Я представила себя колесящей по ветреным дорогам с подругами, в то время как Рэймонд, завернув Джейсона в одеяло, вводил иглу в вену.
«Тысяча долларов за «Харлей», - сказал он. – Все их потратил». И начал плакать.
«Ты потратил тысячу долларов!» Вот куда ущла мечта.
«Я купил этой панамской красной марихуаны. Мы были партнерами с Кэлом и этот сукин сын ободрал меня. Сказал, что кто-то украл ее. Я лузер, Бев».
А то нет.
Он сказал, что сначала хватало пятачка. Потом потребовалось больше. Он залезал в дома. Воровал деньги, телевизоры, стереоаппаратуру. Я представила, как я с друзьями ем оладьи с желе в нашей кухне, а Рэймонд с чулком на лице карабкается в окно.
«Ты украл альбомы?» Он кивнул.
«Все дни, когда я искал работу, дурь», - сказал он.
Я представляла Рэймонда, идущего на пляж с друзьями из «Табуна», сидящими плечо к плечу в воде, прыгающими на волнах.
«Прости, Бев, - сказал он, - я дрянь». И снова заплакал.
«Я попытаюсь помочь тебе, Рэймонд», - сказала я, чувствуя, что меня предали до костей, и подумав, что больше не поверю ни единому его слову. «Я правда попытаюсь. Но еще одна ложь - и все». Наполовину я уже хотела, чтобы этот раз случился.
«Я не буду лгать, Бев, обещаю».
«Поклянись жизнью Джейсона».
«Это глупо».
«Нет. Поклянись жизнью Джейсона, что никогда больше не солжешь».
«Хорошо, обещаю».
«Скажи это».
«Клянусь жизнью Джейсона, не буду лгать».
Рэймонд не так долго был наркоманом, чтобы нуждаться в обитой войлоком палате. Но на следующий день у него начался озноб и потекло из носа. Я сделала суп «Липтон» из пакета и разбила туда яйцо. Рэй дрожал под одеялом и понемногу отхлебывал из чашки. Когда Беатрис позвонила, что хочет зайти. я сказала, что мы болеем. Рэй положил ноги на мои колени и я гладила их.
Свободное копирование
