Вскоре после этого до меня дошли известия о том, что мой случай рассматривается на самом высшем уровне. Произошло это таким образом, что меня бросило в холодный пот. Зазвонил телефон. Это была Стелла, из Вены! Я почувствовал, как мое давление зашкалило. Я знал, что мой телефон прослушивается, и теперь, когда мы были так близки к успеху, я не мог предположить, зачем Стелла подвергает малейшему риску весь тот процесс, который, наконец, пришел в движение – пусть это движение и было медленным.

Но Стелла прекрасно знала, что делает. Посол Хьюмз разговаривал с ней об этом. Она сказала, очень отчетливо, произнося слова по-русски:

- Алекс, дорогой, я хочу, чтобы ты знал – твой вопрос сейчас рассматривается на самом высшем уровне, двумя сторонами!

Я почти выронил телефон. Как она может делать такое со мной? Я закричал:

- Стелла, Стелла! Что ты говоришь!

- Тебе не о чем волноваться, - отвечала она спокойно. – Секретарь Роджерс провел личные переговоры относительно тебя с мистером Громыко[1]. Ты понимаешь это?

Я не мог ответить. С широко раскрытым ртом я уставился на Ирину, стоявшую в противоположном углу нашей маленькой квартиры. Внезапно я отчетливо понял, что делает Стелла.

- Алекс, Алекс? – звала она меня.

- Я слушаю, Стелла. Клянусь, я слушаю!

- Хорошо, тогда я снова это повторю. Государственный секретарь Роджерс, государственный секретарь Соединенных Штатов…

- Да, да! Я слышу тебя!

- Лично обсудил твой вопрос с мистером ГРО-МЫ-КО!

Повисла пауза.

- Также он провел переговоры о тебе с послом Добрыниным[2]. По его мнению, все эти переговоры дают ему хорошее основание считать, что результат будет положительным. Это понятно, дорогой?

Это было отлично понятно, чудесно понятно. Если у кого-то из сотрудников КГБ, прослушивающих мой телефон, теперь появились бы какие-то сомнения, то они бы отныне никогда ничего не сделали, не сверившись очень тщательно с мнением на самом верху. Стелла бы никогда мне не сказала ничего подобного, если бы все это не было правдой. И когда сотрудники КГБ, следящие за мной, получат подтверждение всего этого, они будут с этого момента чрезвычайно со мной осторожны.

Сердце выпрыгивало у меня из груди. Я чувствовал головокружение. Я едва мог говорить с Ириной. Мы взяли Андрея и отправились на долгую прогулку. Когда я был уверен, что любой возможный хвост остался далеко позади, я рассказал ей, что, по моему мнению, происходило. Ее глаза вспыхнули серым огнем.