А затем, спустя удивительно короткий промежуток времени, они выдали мне просто превосходную характеристику. Чудесную характеристику! Меня называли в ней замечательным работником, преданным своему делу шефом пожарной команды, первоклассным переводчиком и редактором, усердным тружеником в своем коллективе, хорошим руководителем.
И – да, конечно. «Неоднократно проходил госпитализацию в клиниках для душевнобольных. Не рекомендован к выезду за пределы Советского Союза».
Все это было выслано в ОВИР – визовое бюро. Ту характеристику я ни разу не видел. Но в министерстве у меня были хорошие друзья, которые ее видели.
Вероятно, мне нужно было молчать, но я не смог. Я разыскал чиновника, который, как я считал, был ответственным за написание характеристики, и встретился с ним лицо к лицу.
- Почему вы солгали! - вопросил я. – Почему вы написали, что я неоднократно проходил госпитализацию в клиниках для душевнобольных.
Он отозвал меня в сторонку.
- Послушайте, какое это для вас имеет значение, один раз или несколько. Мы так сформулировали, чтобы просто обезопаситься!
Я обратился в ОВИР. Отказ последовал незамедлительно. «Просто не существует такой вероятности, чтобы Соединенные Штаты выдали вам разрешение на въезд, поэтому, забудьте», - ответили мне.
К этому моменту я представлял собой смесь из ярости и холодного расчета. Иногда, после очередного отказа или очередного примера наглости со стороны высокопоставленных лиц, как в случае с клиникой для душевнобольных, давление у меня буквально зашкаливало – выходя за пределы измерительной шкалы. В другое время я был настроен философски, принимая как данность, что все это потребует времени, будучи уверенным, что с помощью Стеллы все в результате закончится хорошо.
Мы с Ириной решили взять отпуск. В августе мы положили вещи в машину, взяли с собой Андрея и отправились к Черному морю.
Свободное копирование
