В Советском Союзе все является частью некой кампании. Вскоре началась кампания по набору дружинников, или помощников полиции, которые бы «добровольно» патрулировали улицы три вечера в месяц. В качестве стимула им было обещано по три оплачиваемых выходных, но я послал все это к черту. Из психиатрической клиники мне удалось получить справку о том, что моя мать является душевнобольной, и я – единственный человек, который ей помогает. Это позволило мне избавиться от разнарядки по записи в дружинники. Два вечера в неделю я проводил с матерью, другие вечера – со своими друзьями, либо за работой над своими переводами.
Под обещание о выплате мне гонорара за перевод книги по гинекологии я смог одолжить достаточно крупную сумму денег, а также у меня оставались накопления от других подработок, и все это вместе составляло сумму, равную примерно четырем тысячам долларов – достаточную для покупки подержанного «Опель Олимпия» с пробегом 56000 километров на одометре. Стоимость бензина составляла всего около тридцати центов за литр, и теперь по выходным я мог ездить в Истру, чтобы с отцовской помощью содержать машину в должном состоянии. К сожалению, я был вынужден вскоре продать этот автомобиль, так как срок выплаты одолженной суммы наступил раньше, чем мне перечислили деньги за книгу, но позже я приобрел очень хорошую «Победу» с пробегом – примерно за пять с половиной тысяч долларов – и с тех пор до конца моего пребывания в Москве у меня всегда была машина.
Автомобиль, как мне думалось, я мог бы использовать и для своего побега. Я знал, что границы охраняются очень серьезно – но для того, чтобы добраться до морского побережья или до границы, захватив с собой все необходимое для выживания или все то, что потребуется для пересечения этой границы, безусловно, требовался автомобиль. Побег, по большей части, был главной темой моих разговоров с Георгом Тэнно во время наших встреч.
Когда же мы, время от времени, встречались с остальными членами нашего «профсоюза», то всегда поднимали два обязательных тоста. Первый тост был «за тех, кто в море» - этот старый моряцкий тост отныне посвящался тем, кто все еще находился в тюрьмах и лагерях. Второй тост был адресован советским правителям – «чтоб они сдохли, как собаки». Иногда мы с печалью вспоминали тех наших друзей, кого оставили там навсегда. Но сознанию человека необходим отдых от таких воспоминаний, и по большей части мы говорили о забавных или удачных эпизодах из нашей лагерной жизни. Печальным фактом являлось еще и в то, что для некоторых из выживших просто не существовало других тем для разговоров. То, что было для них худшим временем в жизни, трансформировалось по иронии судьбы в лучшее время – самое значимое время. Будущего для них не было; чтобы увидеть смысл в своей жизни, им требовалось обратиться назад – в то ужасное время, когда все лучшее в них было затребовано для того, чтобы выжить – и теперь сил у них не осталось. По всему Советскому Союзу живут тысячи, а, может быть, миллионы тех, для кого работа и обычные дни – просто промежутки между такими вот встречами, когда можно собраться и предаться воспоминаниям вместе со старыми друзьями по лагерям Тайшета, Кенгира, Колымы или Джезказгана, или любого другого из тысяч существовавших сталинских лагерей рабского труда. Как мне, так и Георгу Тэнно было печально наблюдать за такими людьми. Мы были настроены на то, чтобы не попасться в эту ловушку. Мы сопереживали таким людям, но для нас будущее существовало, и в этом будущем была цель – выбраться из России.
Мы брали совместные отгулы и отправлялись в долгие поездки, изучая маршруты, которые бы кратчайшим образом привели нас к границе, где в минимальной степени присутствовал бы пограничный контроль – задача которого заключается в том, чтобы не дать советским гражданам, желающим выбраться из страны, такой возможности. Однажды мы даже купили акваланг и приладили специальный клапан для компрессора, работающего от двигателя моего автомобиля. Согласно нашей задумке, мы собирались на выходные отправиться на Черноморское побережье неподалеку от Новороссийска, надеть акваланг, погрузиться ночью, перехватить отходящий из порта иностранный корабль, забраться на борт и попросить убежища. Нам пришлось отказаться от этой затеи, когда один из моряков, друзей Георга, рассказал ему, что во всех таких местах устроены специальные устройства для предотвращения именно таких вот попыток. Судя по всему, мы вовсе не отличались оригинальностью в своем плане и были далеко не единственными из тех, кто хотел таким вот образом выбраться из страны.
Свободное копирование
