Они наблюдают за мной через дверь.
Пятьдесят два дня на стене, и я скоро умру, и это хорошо, но у меня до сих пор так и не появилось насморка.
Дверь в камеру открылась.
«Заключенный, встать!»
Я могу встать на руки и на колени. Мне помогают. Не бережно, не грубо – просто чтобы заставить заключенного двигаться. Мне кажется, что с ними есть врач. Или это было потом? Я стою у двери моей камеры, психической камеры 111. По крайней мере, там есть одеяло и подушка.
Я не понимаю, что они говорят. Завернуть одеяло и подушку? Они хотят забрать их от меня? Я поразмыслил. Потом я понял, что меня уводят из камеры 111. Что-то все еще живое внутри меня сказало мне: «Алекс, ты выдержал».
Меня переводят.
Ты прошел через это.
С тобой все будет хорошо! Ты выжил, и плохая часть подошла к концу. Голова моя кружилась, меня все еще трясла дрожь, но вместе с тем меня наполняло чувство наподобие счастья.
Мне кажется, что меня повезли на лифте вверх. Такое у меня было впечатление, хотя в памяти этот момент остался не очень четким. Я знаю, что мы прибыли на шестой этаж. Меня это удивило. Мне казалось, что я разгадал внутреннее устройство Лефортовской тюрьмы во время своих частых походов в комнату для допросов и обратно по различным маршрутам, чтобы избежать встреч с другими арестантами. И я как-то вычислил, что в ней имелось только пять этажей. Но на этом шестом этаже оказался маленький коридор с деревянным полом, и выглядел он намного более новым, чем другие части здания. Когда мы подошли к камере (это была камера номер 216 – я до сих пор вижу эту цифру), охранник сделал нечто странное. Он остановился, открыл глазок и посмотрел в него. Мое сердце, как об этом говорят, буквально выпрыгнуло из груди. Я буду не один! После тех двух месяцев, что я провел дрожащим на полу карцера, не слыша ни звука человеческого голоса, у меня теперь будет кампания!
Дверь в камеру распахнулась. Внутри нее был полированный деревянный пол. Большое окно наполняло камеру ярким светом, и воздух в ней был свежим. Поначалу мои глаза почти ничего не видели, после пребывания почти в полной тьме на протяжении пятидесяти двух дней. На одной из двух кроватей я разглядел контуры человека. После того, как дверь за мной закрылась, он встал и шагнул мне навстречу. Выглядел он свирепо, и примерно с минуту внутри меня жили дурные предчувствия. Клочья темных волос, клок черной бороды, напряженный горящий взгляд, старая и полинявшая униформа. Я решил, что меня поместили в камеру к убийце. Призрак протянул мне свою сильную руку. Я взял ее в растерянности. Он пожал мою руку крепко и учтиво, а потом мягко произнес, на чистейшем музыкальном русском языке: «Пожалуйста, разрешите представиться: меня зовут Орлов. Капитан Григорий Орлов».
Свободное копирование
