01.02.1800
Георгиевск, Ставропольский край, Россия
Разные народные смятения, возникшие вскоре после вступления на престол Павла I, от которых пострадало много частных людей, произошло от неопытности его в правлении.
Вот последствия самовластного правления, неограниченного никакою конституцией. Екатерина и при всех своих дарованиях, при сердце добром, человеколюбивом, при большом просвещении разума и при неусыпном попечении о благе подданных - по желанию ли удалить сына своего Павла I от престола и возвести на место его внука своего Александра I, удалила его от всех дел и сведений о правлении. Павел I, вступив на престол, отослал от себя всех, кои окружали мать его, невзирая на их опытность и способности, и окружил себя людьми, подобными Аракчееву и Кутайсову. Первый при худых своих свойствах, тупом понятии и недостаточном воспитании, вышедши из Кадетского корпуса, прямо определился к нему в Гатчину (допуская "худые свойства" Аракчеева и недостаточность его воспитания, ему нельзя, однако, отказать в больших заслугах, оказанных в бытность его генерал-инспектором артиллерии, где он выказал несомненные организаторские способности в деле переустройства русской артиллерии). Там он до вступления Павла на трон ничего не видал и ничем не занимался, кроме практического ученья артиллерийских солдат и обрядов службы. Причем и мало читал по несклонности его к такому упражнению и по незнанию иностранных языков. Другой - пленный турок, попавший в малолетстве ко двору, не получивший никакого образования в науках, служивший там в нижних должностях и не видавший ничего, кроме Гатчины, то есть двора наследника престола. Хотя он и одарен был от природы проницательнейшим разумом, нежели Аракчеев, и лучшее имел сердце, но мог ли он быть министром (Л. П. Кутайсов, занимавший исключительно придворные должности, никогда министром не был) в таком пространном государстве, какова Россия?
Павел I был весьма страшлив, да и имел к тому причины, как то доказали последствия.
Поэтому самые малейшие и ничего незначущие тревоги, почти не имеющие никакого способа к великому возмущению, до него доходили. Он принимал известия о том с великою важностью и брал самые строгие меры. Лица, посылаемые для приведения в порядок такового рода дел, по неопытности своей, а больше по собственным видам, для наград, увеличивали эти тревоги. А частные, иногда совсем невинные люди от того страдали. Я поступал сему противно, и оттого-то, может быть, меньше получал наград, нежели другие.
В таких летах, в каких Павел I и вступил на престол, учиться царствовать, избирать министров и вместе желать все переменить - есть дело невозможное. Оттого-то многие пострадали, да и сам он сделался, наконец, жертвою своего своенравия.
В издании 1908 г. пропущен следующий текст:
"Около сего времени случилось весьма печальное происшествие на Дону, стоившее жизни нескольким чиновникам и казакам, другим же ссылки в Сибирь.
Некто Грузинов, служивший при Екатерине в лейб-казацкой сотне или эскадроне, известен был и тогда Павлу I, как хороший офицер. По вступлении своем на престол вздумал сей государь, вместо одного эскадрона, составить целый полк гвардейских казаков. Еще до того произвел он Грузинова в подполковники, наградил орденом и недвижимым имением. Но при составе сего полка дал он младшему сравнительно с ним чиновнику эскадрон, а ему велел находиться при оном же. Грузинов настолько сим обиделся, что не хотел больше служить и произнес некоторые непозволительные слова против своего начальства. Павел I приказал его за то арестовать и посадить в крепость. Он не переставал и там говорить некоторые дерзости, что дошло до сведения и государя. Вместе с тем, показано было, что он отчасти помешался в уме. Сие последнее обстоятельство было причиною, что он отослан был на Дон, в дом его, находившийся в городе Черкасске. Но так как Павел I посылал везде своих шпионов, то узнал он, что Грузинов и тут непрестанно злословит правительство и даже его. Поэтому послал он туда адъютанта своего генерал-лейтенанта Кожина, для исследования его поступков; а ему между тем запрещено было выезжать из города. Кожин, находясь в Черкасске, увидел в один день Грузинова, проезжающего верхом за городом, и послал в ту же минуту казаков взять его и посадить под караул. Больной Грузинов столько сим оскорбился, что произнес еще важнейшие непозволительные слова, которые донесены были Кожину; а сей представил об оных государю. Лишь только известие сие достигло государя, велено было нарядить военный суд, для председательствования в котором прибыл генерал-лейтенант Репин. Между тем Грузинов содержался под строгим караулом. Кожин, желая выставить важность своей заслуги и дать вид усмиренного им возмущения, не переставал узнавать тайно, кто посещает Грузинова. А так как последний имел много родных и друзей, то и было число их немалое. Кожин заставил признаться некоторых часовых в том, что они слышали многие дерзкие слова, произносимые Грузиновым при его посетителях, которые все, якобы его соучастники, преданы были военному суду, - равно и те из казаков, - которые, стоя в карауле, не хотели, а может быть, и не могли делать желаемого Кожиным сего доноса. Они все были судимы в оскорблении величества и приговорены к смертной казни, каковая со времени царствования императрицы Елизаветы, по воле ее, уничтожена была законами российскими. Невзирая на то, Павел I утвердил приговор суда. Итак невинно погибли на эшафоте до десяти человек чиновников и казаков. Некоторые же мучительным образом окончили жизнь свою под ударами кнута, в числе которых был и несчастный Грузинов. Никто не думал тогда, чтоб Павел I мог почесть сумасбродство Грузинова за настоящий заговор и возмущение. Все полагали, что он хотел тем испытать, до какой степени простирается самовластие его в России. Он пред тем сделал еще один опыт - чрез наказание кнутом нескольких людей дворянского достоинства, - невзирая на то, что по законам, изданным и утвержденным отцом его, Петром III, и матерью, дворянство российское освобождено от телесного наказания. Но в сем последнем случае дал он вид некоторого порядка в соблюдении законов, ибо несчастные, подвергнутые сему наказанию, лишены им были пред тем достоинства дворянского. Как бы то ни было, но император Павел I, по природному своему характеру, после печального сего происшествия на Дону пришел в раскаяние. Всю вину возложил он на генерал-лейтенанта Репина, исполнившего его повеление, и выключил его за то из службы, а Кожин, бывший главною причиною сего несчастия, остался по-прежнему при нем адъютантом,
Дата публікації 21.03.2022 в 19:41
|
Свободное копирование
