Сергей Тучков. Записки - 88

Кавказская линия

   Пространная сия земля начала быть известна и зависима от державы Российской в царствование царя Иоанна Васильевича Грозного. Сей государь, покорив в 1554 году Астрахань и путешествуя неподалеку от Кавказских гор, узнал, что часть донских казаков с давнего времени удалилась из своего жительства и обитает в горах Кавказских. Он вызвал их оттуда и поселил на берегу реки Терека между Кизляром и Моздоком. Они назвались гребенскими казаками от гор Кавказских, называемых в просторечии гребнями. Они-то суть первые обитатели российские, появившиеся на Кавказской линии.

   По кончине Иоанна IV настали опять смутные для России времена, почему держава сия не могла обращать почти никакого внимания на помянутые земли, исключая Астрахани. Это продолжалось до времен царствования императора Петра I. Он около 1720 года повелел сделать некоторые укрепления на реке Тереке. Потом императрицы Анна и Елизавета посылали туда свои войска; а наконец Екатерина II привела Кавказскую линию в то состояние, в котором нашел я оную в царствование императора Павла I в 1800 году.

   Реки, протекающие на семь пространств земли, суть: Терек, Кума, Малка, Подкумок, Кубань и Лаба. Из них некоторые хотя довольно велики, но ни одна не судоходна. Сверх того, имеет Кавказская линия много небольших ручьев, доставляющих изрядную воду. Там находятся в трех местах весьма полезные против разных болезней минеральные воды. Близ крепости Константиногорской, в шестидесяти верстах от Георгиевска, находятся теплые, а в 28 верстах за оной при подошве так называемых Бечтовых гор, или Пятигории, холодно-кислые источники. При Гребенской же казачьей станице, неподалеку от реки Терека - горячие воды. О двух первых буду я говорить подробнее, а о последних скажу, что оных с некоторого времени никто не посещает, то есть с тех пор, как открылись вышеупомянутые. При сих последних горячих водах несколько лет тому назад случилось одно весьма печальное происшествие. Воды эти так горячи, что опущенная в нее курица в две минуты так будет разварена, что можно разобрать ее руками по суставам. Поэтому больные пользовались только парами, устраивая над оным ряд кроватей, на которые ложились. Один архиерей, страдавший разными припадками, приехал туда для пользования. Но по несчастью кровать, на которую он лег, обломилась и он кончил жизнь свою в сих кипящих водах (это был архиепископ Астраханский Мефодий, мощи которого почивают под спудом в Астраханском соборе. Скончался 29 мая 1776 года).

   Почва земли Кавказской линии довольно возвышена и суха, берега рек имеют достаточно леса, а степи изобилуют множеством лекарственных и потребных для скотоводства трав. Со всем тем воздух там весьма нездоров, продолжительные лихорадки и скорбуты лишают многих здоровья и жизни. Присланная для открытия причин столь пагубных последствий медицинская комиссия определила, что сие происходит от малого населения и от сильного плодородия земли - сочные, густо и высокорастущие травы, почти никем не собираемые, сгнивают на корнях и чрез то наполняют воздух азотом.

   Не считая крепости Астраханской и Владикавказской, находящейся далеко за линией, у самой подошвы гор Кавказского хребта, находилось в оное время 15 крепостей, а именно: Кизлярская, Моздокская, Екатериноград, Марьинская, Павловская, Георгиевская, Константиногорская, Александровская, Северная, Донская, Московская, Кавказская, Усть-Лабинская, Шелководская и Екатеринодар. Из этих тогда уже Марьинская и Павловская были оставлены; а ныне построена еще Кисловодская.

   Все сии крепости, за исключением Кизлярской и Моздокской, не имеют постоянных гарнизонов, а охраняются полевыми пехотными и конными полками, которых квартирование и число по обстоятельствам подвергается перемене. Сверх вышеупомянутых крепостей, находится там довольное количество редутов и укрепленных казацких станиц, защищаемых по большей части тамошними поселенными казацкими полками.

   Полки эти следующие: Гребенский, он может в случае нужды поставить до 3 тыс. хорошо вооруженных всадников. Семейный, так названный потому, что в царствование Екатерины II переселены были некоторые семейства с Дону, - он может поставить до 6000 человек. Волжский, переселенный с берегов Волги, и Хоперский, переселенный с реки Хопра, впадающей в Дон, он - в равных силах с Семейным. Правый же фланг линии к Черному морю, по берегам рек Кубани и Лабы, охраняется черноморскими казаками. Они прежде известны были в России под названием запорожских казаков, потому что прежде их жительство было за порогами реки Днепра. Они переселились туда в царствование императрицы Екатерины II с переименованием черноморскими казаками. Причиной этого были их разбои, производимые ими в Польше и Малороссии, а также слишком вольные и малосогласующиеся с порядком правления, а ниже с зависимостью постановления. Вообще все сии казаки весьма хорошо вооружены и имеют добрых лошадей, по большей части черкесской породы. Живут они в хорошем состоянии относительно хозяйства, храбры и опытны в воинских действиях против хищных своих соседей. Но черноморские разнятся от прочих тем, что хотя и составляют они изрядную легкую конницу, имея добрых лошадей, однако же между тем и нехудые выходят из них матросы, - особенно же для гребной флотилии, где нередко отличаются они своею храбростью и расторопностью. Они гораздо многочисленнее прочих и могут в случае нужды поставить до пятнадцати тысяч воинов, имеют свою артиллерию, из которой довольно успешно могут действовать. К ним в помощь отряжается еще по очереди, смотря по обстоятельствам, по нескольку донских и уральских казацких полков. Но сии, приходя туда, в рассуждении неопытности своей, появляются пред оными настоящими рекрутами, так что одному из поселенных на линии казаков поручается от двадцати до сорока человек таковых, вновь пришедших под начальство. Донские и уральские казаки, по причине открытых мест, ими занимаемых, и большого их числа, преимущественно обвыкли действовать пиками. Линейные же напротив - ружьями, пистолетами и саблями, равно употребляют они и кинжалы; пики же, когда приказывают им иметь оные, почитают они излишнею тягостью. Калмыки, кочующие в степях кавказских, употребляются равномерно для охранения сей линии, но больше для конвоев, разъездов и посылок. Для оборонительных же и извещательных постов преимущественно употребляются казаки.

   Кавказская линия имеет против себя своими соседями и неприятелями следующие народы. Начиная от Астрахани, или от Каспийского моря против левого фланга оной, обитают в кавказских горах чеченцы, народ весьма воинственный, хищный и жестокий. Число их обстоятельно определить нельзя, так как они для военных действий и набегов нередко соединяются с другими кавказскими народами, иногда и с лезгинами. Образ правления сего народа республиканский. Они живут в разных деревнях, управляются избираемыми по очереди старшинами. За ними следуют черкесы, разделенные на Малую и Большую Кабарду. Первая может поставить до шести, а вторая до восьми тысяч храбрых и хорошо вооруженных всадников. Они имеют своих князей и дворян, называющихся узденями. Правление их род феодального, смешанного с республиканским. Близ Черкас, простираясь к берегам Черного моря и горам кавказским, обитают абазинцы, народ не столь военный и хищный, как черкесы, но гораздо многочисленнейший. В образе же своего правления они сходствуют с первыми. Против правого фланга линии, около Черного моря, за рекою Кубанью и Лабой, живут так называемые закубанские татары, находящиеся под турецким правлением в зависимости от анапских пашей. Прочие же вышеупомянутые народы почитают себя ни от кого независимыми, исключая черкес, которые признают иногда покровительство России.

   Образ жизни и нравы сих народов довольно уже описаны другими. Остается мне сказать, что хотя они все магометанского исповедания, но, исключая татар, не весьма ревностны к своей религии, так что почти нигде не видно мечетей.[1]

   Главным начальником Кавказской линии был тогда генерал-лейтенант Киселев, (вероятно, генерал Павел Иванович Киселев, бывший в 1799 г. шефом Казанского мушкетерского полка) которого я лично не знал, потому что скоро по прибытии моем туда, он сменен был генерал-лейтенантом Кноррингом. Однако ж успел он сделать мне поручение, состоящее в усмирении мятежа среди поселян одной большой деревни, именуемой Мамаев Кут. Сие возмущение во всем подобно было происшедшему незадолго пред сим в Псковской губернии, о котором я уже говорил, только по малости там русских крестьян оно было не столь значительно и потому скоро было прекращено.