Последняя командировка из Рубцовска была в Одессу.
Осенью 1962 г. на завод поступило распоряжение Совмина СССР о срочном освоении выпуска техники для безотвальной обработки почвы. Связано это было с тем, что через 3-4 года казахстанской целины началось выветривание чернозема и опустынивание. Об этом предупреждали местные старожилы, но исполнение решения партии и правительства было важнее.
Для безотвальной пахоты «Алтайсельмаш» выпускал плуг ПБ5-35, но он не оставлял стерню, необходимую для защиты от эрозии и снегозадержания. Поэтому было принято решение осваивать выпуск плоскорезов конструкции Одесского ГСКБ почвообрабатывающих машин.
Для предварительного согласования документации в декабре 1962 г. к нам прибыл из Одессы ведущий конструктор, по имени Зиновий. С ним мы раньше встречались на МИС и звали его Зиной за его дружелюбный, веселый характер и очень большие габариты. Развеселил он нас и в тот приезд, заявившись с парой огромных валенок. А в Рубцовске в том году декабрь выдался теплый, на улицах стояли лужи. Зина сокрушался – всю Одессу обегал, пока нашел валенки по себе, теперь не знает, что с ними делать.
В феврале 1963 г. меня направили в Одессу получать готовую документацию. Сложилось положение, зеркальное вышеописанному. На день выезда в Рубцовске была опять теплая погода, и ехать нужно было на юг. Поэтому я оделся в макинтош с суконной подстёжкой. Первая остановка была в Новосибирске, где я пересаживался с поезда на ТУ-104. В Новосибирске было холоднее, но ещё терпимо.
В Омске должна была быть промежуточная посадка на 30 мин, но следующий пункт остановки закрыли на сутки. А тем временем в Омске температура упала до минус 30;. От нечего делать решил съездить, посмотреть город, но из автобуса через замерзшие окна ничего не видно, а ходить в макинтоше по морозу неуютно. Переждав на раскладушке сутки, отправились дальше.
Дальше ещё было сидение полдня в Куйбышевском аэропорту и суточное стояние в тесном бараке в Минеральных Водах. Далее должен был быть Симферополь, но он был закрыт на неопределенное время. Поэтому, уже в самолете нам объявили, что летим сразу в Одессу. Единственному пассажиру, летевшему до Симферополя, предложили проезд автобусом за счет «Аэрофлота». Но бедный мужик, промучившийся на ногах, практически без сна, впал в истерику, требуя посадить самолет в Симферополе. Остальные пассажиры были не в лучшем состоянии. Посыпались предложения дать упрямому спутнику парашют, или даже рюкзак. Кое-как удалось вывести его из салона.
Одесса запомнилась оперным театром, Дерибасовской, Потемкинской лестницей, отсутствием мест в гостиницах и погодой. Оперный театр, по мнению одесситов, по красоте и удобству занимал третье место в Европе. Действительно, театр с компактным залом, с небольшим партером, бельэтажем и ложами позволяет хорошо видеть и слышать сцену с любого места. К ложам и бельэтажу ведут лесенки и площадки, украшенные позолоченой лепниной. Правда, то, что на сцене, восторга не вызывало. Откровенно слабый оперный состав, щербатый пол. Одесситы говорили, что в их оперный ходят только посмотреть вестибюль.
Дерибасовская поразила старыми особняками, магазинами и большим количеством небольших гостиниц, большинство из которых были закрыты на ремонт, а остальные заняты членами какой-то всесоюзной конференции. Меня там явно не ждали.
Первую неделю я скитался по вокзалам и домам колхозника, где устраивали только на одну ночь. Ещё на одну ночь заводские ребята устроили в заводском общежитии третьим на кровати с молодой супружеской парой. Через неделю удалось найти квартиру, где очень пожилая супружеская пара сдавала диван такому же командированному. Кое-как уговорил их пустить меня, хоть под порог. К счастью, у них нашлась для меня раскладушка. Хозяева оказались милыми, приветливыми еврейчиками, а сосед спокойным. Хозяева иногда угощали своим немудреным супом, советовали, что посмотреть в городе, что где купить. Поэтому вторая неделя в Одессе у меня прошла без забот о ночёвке и отдыхе.
В одесситах я заметил горячее желание помочь прохожему. Когда я первый раз добирался до ГСКБ, в трамвае спросил, где и на какой автобус мне пересесть. Желающих помочь мне нашлось сразу пол салона. При этом мнения разделились поровну на два варианта. Дискуссия была настолько горячей, что казалось, что она вот-вот перерастет в драку. Потом я выяснил, что оба варианта были практически равноценными.
Служебное задание на ту поездку было несложным, хотя и требовало внимательности и аккуратности. Последнего мне и не хватило. Главной моей задачей было срочно передать перечень материалов для оформления заявки в Госплан. И здесь я допустил ошибку, которую, к счастью, обнаружил и исправил зам. главного конструктора. Обратный путь мой лежал через Москву и Целиноград для согласования документации с Минсельхозом и вторым заводом-изготовителем плоскорезов. Столицу увидел первый раз в ясный, морозный день. Когда самолет подлетал к Москве, она была затянута дымкой, из которой подымались шпили высоток МГУ, МИД и другие.
