Взгляд на мою жизнь - 41

КНИГА ШЕСТАЯ

Пробыв шесть лет в отставке, я убежден был обстоятельствами расстаться опять с тихою жизнию. В 1806 году, февраля 6 дня, император Александр, первый и единственный мой покровитель, соблаговолил удостоить меня званием сенатора. Согласно с желанием моим я остался в Москве: повелено мне присутствовать в Шестом департаменте Сената. В том же году, осьмнадцатого ноября, я имел счастие получить орден св. Анны первого класса, а девятнадцатого декабря высочайший рескрипт и всемилостивейшее поручение по нижеследующему обстоятельству.

Наполеон, овладев Веною (II), принудил Австрию к уничижительному миру; вскоре потом напал на прусские войска, прежде, нежели они успели соединиться, разбил их и без сопротивления вступил в Берлин и занял уже большую часть Пруссии.

Столь быстрые, необыкновенные успехи явно грозили опасностию и нашему отечеству. Западные границы его уже не разделены были Пруссией, соседственным государством. Император наш вынужден был, к защите их, возобновить войну с счастливым завоевателем, поруча начальство над армией фельдмаршалу графу Каменскому[1].

Поелику же эта война, после поражения наших союзников, всею тяжестию своей должна была лежать на одних только нас и, следственно, требовала мер необыкновенных и великих усилий, то в подкрепление армии и защите более внутренней безопасности императорским манифестом ноября 30-го 1806 года повелено устроить временное земское ополчение, долженствующее состоять из 61200 ратников; вооружение сие названо в манифесте мерою спасительною и необходимою.

Набор земского войска назначен был в тридцати одной губернии, разделенных на семь областей, из коих три составлены были из пяти, а прочие из четырех губерний. Каждая область подчинена была областному начальнику, уполномоченному распоряжать местным ополчением, объявлять высочайшие указы, непокорных и непослушных предавать военному суду, и даже осуждать на смертную казнь, если важность преступления и обстоятельства того востребуют.

Между тем Губернаторам, поступившим в областное управление, предписано было иметь неослабное внимание на все то, что действует на общее мнение, воспламеняет дух народный любовью к отечеству и может устремить усердие граждан к прямой и существенной цели сего вооружения, На них же возложено внушать поселянам надлежащие понятия о сем временном служении; объяснять под рукою в дворянских собраниях все те обстоятельства, которые особенно показывают прямую необходимость в составлении земского войска.

В то же время, данным наставлением Святейшему Синоду, предоставлено ему "пещись о устремлении благочестивого негодования сынов православной церкви противу врага, ополчающегося на попрание оной." В помощь областному начальнику, в лице Генерал-Губернатора, как бы посредника между воинским и гражданским начальством, отправлено в каждую область по  одному Сенатору.

Им предоставлено было требовать от Гражданских Губернаторов отчетов в исполнении данных им предписаний и в распоряжениях, какие от них сделаны для составления, вооружения и продовольствия земского войска и для хранения материальных приношений отечеству. Сверх того поставлено было на вид к исполнению следующее: "стараться узнать образ общего мнения, обнаруженный в собраниях дворянства, в градских обществах, равно как и селениях, касательно сего вооружения, и благоразумными объяснениями и внушениями отвращать сомнительные предубеждения, буде таковые будут замечены. В сношениях Губернаторов с начальником земского войска утвердить единодушие и согласие, к успешному и скорому исполнению всякого дела столь необходимые; руководствовать дворянство личным присутствием в его собраниях, и без всякого принуждения склонять их к цели общественной пользы, возбуждая, где нужно, соревнование и внушая доверенность и уважение к правительству. При положениях дворянства о добровольных пожертвованиях, стараться обращать оные более к существенной пользе общества, не допуская излишних издержек на одно наружное и бесполезное украшение войска. Если, против всякого ожидания, откроются в губерниях люди, повреждающие превратными толками и разглашениями общее мнение и дух народный: то, с помощью Губернатора, таковых воздерживать, сколько возможно, краткими увещаниями; с упорными же, по мере влияния, какое могут они иметь на общество, употреблять и другие, законные меры. В нужных случаях сноситься с главнокомандующим областным земским войском, и содействовать ему, как Сенатор, облеченный особенной доверенностью, к исполнению мер, принимаемых им, предписаниями гражданскому начальству, которые должны быть немедленно исполнены."

В заключение высочайше предписано обо всем, что, по силе вышеписанного, будет исполнено, или что, по местному положению, к пользе и скорейшему составлению земского войска, признано будет за нужное, непосредственно доносить Императору еженедельно, или как обстоятельства того востребуют.

Мне повелено было находиться при седьмой области, составленной из пяти губерний: Костромской, Вологодской, Нижегородской, Казанской и Вятской и объехать все, кроме последней. В ней набираемы были только стрелки с казенных крестьян, почему она и была исключена из под моего надзора. Начальником сей области был отставной от Армии Генерал Князь Юрий Владимирович Долгорукой[2].

Этот благоразумный и почтенный старец ни однажды не подавал мне повода ни к малейшему неудовольствию, ниже по делам к переписке. Все его распоряжения были тихи и стройны.

При поверке мною действия губернских начальств относительно земского войска, я признал только нужным уменьшить вполовину назначенный сбор суммы на жалованье выбранным чиновникам и ходатайствовать пред государем за малопоместных дворян: в представленном мне дворянском списке нашлось множество бедных, имеющих за собою крестьян не более трех или осьми душ. Я донес, что раскладка предположенного сбора обратилась бы для них в большую тяготу, и был столько счастлив, что его величество приказал таковых бедных дворян и совсем от сей повинности уволить. То же сделано по Казанской и Нижегородской губерниям.

Исполня все на меня возложенное почти в два месяца, я отправил из Казани последнее мое донесение к государю и возвратился в Москву.

В продолжение того же года министр просвещения граф Заводовский, по высочайшему повелению, предлагал мне, не соглашусь ли я принять на себя звание попечителя Московского университета и подчиненных ему училищ. Как ни лестно было бы для моего самолюбия заступить место почтенного во всех отношениях Муравьева (Михаила Никитича), похищенного смертию еще в мужестве лет его[3], но я не захотел, чтоб завистники или эпиграмматисты назвали меня вороной в павлиньих перьях. В ответе моем графу Заводовскому изъявлены были чувства душевной благодарности к августейшему моему покровителю, сознание моих недостатков в классическом образовании и искреннее желание остаться при отправлении только службы по званию сенатора, к которой я уже приобрел навык. Отказ послужил к пользе отставного камергера и сенатора графа А. К. Разумовского[4]. Он заступил место Муравьева и, в задаток за будущую службу, награжден орденом св. Александра Невского и чином действительного тайного советника.