С лучшими спектаклями театра мы побывали на гастролях в Риге. Конечно, гастроли организовала мама. Она уговорила начальство Дома офицеров предоставить нам свою сцену, организовала рекламу гастролей, продажу билетов, лучшие номера лучшей гостиницы в Риге были забронированы для актёров, пригласила газетчиков – сделала всё, чтобы гастроли прошли успешно. И они действительно прошли с триумфом. Всю неделю, каждый день зрительный зал был полон. Нас засыпали цветами, Эмиль Исакович не успевал давать интервью всем желающим, у администратора выпрашивали лишний билетик. «Посмотреть на меня» пришли одноклассники, сокурсники училища, партнёры по пионерскому театру, все взрослые, которые «мучили» меня в школе.
В один из вечеров после спектакля «Айболит» на сцену по ступенькам тяжело поднялась толстушка, наша учительница математики, Сара Яковлевна.
- Наташа! – обратилась она ко мне при всех актёрах. – Сложи в уме 35, 47 и 50!
От неожиданности я замялась, смутилась, в уме в столбик цифры не складывались, и я что-то непонятное забормотала, залепетала...
- Садись, Наташа, – сказала она со вздохом. – Опять двойка.
Актёры засмеялись, а она строго, как в классе, сказала:
- Прекратить смех! – Потом сама рассмеялась. – Не смущайся, Наташенька! Считать в уме тебе совсем не обязательно. Пусть другие считают, которые ничего больше делать не умеют. А ты стала настоящей актрисой. Поздравляю тебя, – подошла и расцеловала меня.
Эмиль Исакович... Что мне в нём ещё очень нравилось? Его юмор. Добиваясь точности в работе актёров, он не злился, а насмешливо приговаривал: «Шансонетки не могут понять гения!» или «Нет, мсье! Если вы будете так грубо обращаться с дамой, придётся мне отдать её в другие руки!» А дама была куклой, с вождением которой не справлялся в данный момент актёр.
Благодаря Эмилю Исааковичу, я учусь уже на третьем курсе института культуры. Когда я поступила на вечернее режиссёрское отделение, Эмиль Исакович меня поздравил и с иронией заметил, что учиться этой профессии можно, но если ничего нет в голове, то это пустое занятие. К концу первого семестра я поняла, что он был прав.
Сижу как-то утром в театре в ожидании начала репетиции и с грустью размышляю о своей бездарности, о том, что режиссура слишком сложна для моих мозгов, что надо бросать учёбу...
- Отчего грустна наша шансонетка? – спрашивает меня с доброй насмешкой Эмиль Исакович. – Что случилось Натэлла?
- Думаю бросать институт... Режиссура не для меня... Слишком сложная профессия...
- О! Поздравляю вас! – и поцеловав меня в лоб, радостно прибавил, - ни одна бездарь до этой гениальной мысли долго сама не додумывается, а вы всего через пол года пришли к ней! Значит, всё у вас получится, и бросать институт ни в коем случае нельзя. Предлагаю с сегодняшнего дня, когда вы не заняты за ширмой, сидеть со мной за режиссёрским столиком. Наблюдайте, как я работаю. Если будет что непонятно, спрашивайте.
С этого дня, целых два года, Эмиль Исакович был моим вторым педагогом по режиссуре. Это он мне впервые сказал, что я только кажусь хорошей актрисой, потому что молода и органична. Но настоящей актрисой никогда не стану. Нет во мне озорства, актёрского куража, актёрского блеска. А неплохим режиссёром, вероятно, буду. Есть фантазия, смекалка, способность думать.
В институте наш мастер по режиссуре Новиков Лев Александрович учил в основном разбирать смыслы пьес, определять сверхзадачу постановки, создавать образы ролей, искать подтексты фраз. Всё это очень нужно уметь делать режиссёру. Но понимать, что такое форма спектакля, как придумывается и разрабатывается постановочная его идея, я начала только в театре, наблюдая работу Эмилия Исаковича.
Дорогой, любимый мой Учитель! В ночь Вашей кончины мне приснился страшный сон. Будто бы я, стоя на коленях перед Вашей постелью, плачу и кричу Вам: «Не умирайте! Я люблю Вас!» А когда утром пришла в театр, и мне новенький молодой актёр с усмешкой сказал, что Вы уже никогда не придёте, я дала ему пощёчину за глупую шутку. Потом, конечно, извинилась за свою реакцию. Я не могла себе представить, что Вас действительно больше нет. Ведь только вчера я помогала Вам, заболевшему, надеть пальто. Вы со смущённой улыбкой, посмеиваясь над собой, принимали мою помощь. Потом я провожала Вас до такси, поддерживая под руку, чтобы Вы не поскользнулись на раннем ноябрьском льду... Скоро год, как Вас нет с нами... В театре другой режиссёр... Вроде бы мы работаем как прежде, но той, творческой, радостной, Вами созданной атмосферы в театре больше нет и вряд ли будет. А актёрство неожиданно для меня превратилось в унылое занятие, и я стала задумываться о более интересной работе.
Моя сокурсница, работавшая ассистентом режиссёра на телевидении, предложила мне перейти работать к ним в редакцию помощником режиссёра.
- Их всегда не хватает на телевидении, - объясняло она. - Зарплата низкая, всего 60 рублей, а беготни и ответственности много, поэтому мало кто идёт на эту должность. Но перспектива хорошая. Можно в дальнейшем стать режиссёром телевидения, а не самодеятельного коллектива, как предписывает нам наш будущий диплом. Я тоже с этой должности начинала, через два года стала ассистентом, а по окончании института мне обещали режиссёрскую должность.
Низкая зарплата меня не пугала. Три с половиной года я в театре получала, не облагаемые налогом, 60 рублей. Совсем недавно мне сделали оклад 70 рублей, но с учётом налога, на руках оставалось только 65. Так что пять рублей не имели значения. И я решила расстаться с театром.
Свободное копирование
