Самая усадьба широко раскидывалась по обеим сторонам деревенского проезда, по одну сторону барский двор, по другую -- овины, скирдник, конопляник и пруды. Дом стоял среди двора и отделял чистую переднюю половину от заднего двора. Одноэтажный, без фундамента, он вмещал очень мало жилых комнат; огромные по-старинному сени и кладовые занимали большую часть его. Передние и задние сени отделяли три жилых покоя от двух холодных кладовых; из передних дверь вела в переднюю же комнату, зал; самая большая из всех, эта комната была холодная без топки, и в ней никогда не жили; ее тесовые стены и потолок почернели и закоптились от времени, что при маленьких окошечках придавало комнате мрачный вид; вдоль темных стен по-старинному тянулись узкие деревянные лавки, а у переднего угла стоял длинный стычной стол, покрытый ковром. Киоты и множество образов одни украшали покой. Только раз в год необитаемая комната оживлялась и наполнялась народом, именно на пасху, когда причет приходил со крестами и служил в ней молебен. Вторая угольная комната была главным, почти единственным жильем хозяев; в ней было больше окон и свету, а огромная печь из разноцветного кафеля давала много тепла. Эта печь немало забавляла просвещенного мемуариста: "Не скоро можно было добраться, откуда она топилась; надлежало лезть наперед за печь, а там поворачиваться направо и искать устья, ибо оно сделано было от стены и совсем в темноте. Тапливали ее обыкновенно дворовые бабы поочередно и таскивали превеликие ноши хворосту, и с ним залезали к устью, прятывались и завешивались власно, как в конуре". Здесь опять сияло много образов; древний киот с мощами и неугасимой лампадой занимал передний угол. Несколько стульев, почерневший комод одни напоминали Европу. Здесь же стояла и кровать, постоянное местопребывание полковницы. Третья, меньшая, комната имела много назначений; она сообщалась с задними сенями и служила одновременно девичьей, лакейской и детской. Здесь родился автор записок и подолгу живал мальчиком в уголке, отгороженном досками от прислуги.
Задние сени вели в пристроенную отдельно кухню или черную горницу. Тут живали дворовые со своими семьями, жил дядька Артамон и все бывшие "на сенях", то есть люди для домашней услуги. Вот и все помещичьи хоромы, впрочем, из простых еще лучшие. На восток от Москвы дворяне побогаче Болотовых живали еще проще; стоит вспомнить арзамасские усадьбы Даниловых: высокие хоромы на омшанике [омшаник - утепленное помещение для зимовки пчел. - Примеч. ред.], с двумя горницами, черной, или кухней, и чистой, где жил помещик; там вся семья умещалась в одном жилье.
В доброе старое время мало ценили красоты природы; усадьба Болотовых хотя и стояла на красивой вершинке близ реки, но самый домик был так поставлен и так застроен службами, что из его окошек ничего не было видно, кроме двора. Молодой помещик екатерининского времени, вернувшись из-за границы, немало огорчался этим равнодушием своих предков к ландшафту.
Даже от сельской улицы домик был загорожен амбаром и колясочным сараем. У древних ворот стояла курная людская избушка, в которой всегда жил отдельно от прочего люда приказчик. Задний двор глаголем окружал барский; на нем теснилось много построек; на первом плане к улице стояли людские избы, курные, ничем не отличавшиеся от крестьянских; ближе к откосу горы были разбросаны коровники, овчарники, клети и клетушки, лошадиный загон; ближе к кухне еще избы, ткацкая и огород с пчельником, раскинутый над горой на самом лучшем месте усадьбы; за ним шел крутой спуск к загрязненному скотом ручью, заваленный мусором и навозом, впрочем, обсаженный кое-где и деревьями.
Усадьба почти со всех сторон была окружена зеленью; за черным двором росла прекрасная рощица, разведенная полковницей; а со стороны дома стоял сад, густо заросший чернолесьем; прадедовские фруктовые деревья почти все погибли от старости. В саду близ заросшей тиной сажалки ютилась банька. Два больших пруда, обычная принадлежность барского хозяйства, находились по другую сторону улицы близ гумна, овина и сараев с сеном и соломой. Эту часть усадьбы тоже окружала молодая саженая рощица, тщательно разведенная и поливаемая при полковнице; ею же на прежнем коноплянике был разведен плодовый и вишневый садик. Хлебопашество было так недоходно на этих местах, что еще ранее мемуариста, известного садовода, его бесхитростная мать без сожаления отводила части своей пашни под рощи и сады. Итак, в усадьбе в миниатюре было все необходимое для помещичьего хозяйства, до заброшенной винокурни включительно; но все в крайне первобытном, неприхотливом виде; даже овины оказывались не лучше и не больше крестьянских.
Свободное копирование
