03.03.1892
Москва, Московская, Россия
Сороковые годы относятся преимущественно к двенадцатилетнему управлению графа С.Г. Строганова Московским учебным округом. До официального назначения его на этот пост, будучи полковником и флигель-адъютантом, он обстоятельно знакомился с университетским преподаванием, то есть посещал лекции тех или других профессоров. Надобно отдать ему справедливость и за то, что при всем уважении истинной учености он обращал большое внимание на нравственную пробу преподавателя: невнимательное отношение к своей обязанности или уклонение от нее к другому делу, тщеславие, непотизм, отсутствие справедливости и благородства, неправильный образ жизни были им нетерпимы и презираемы. Все, например, знали, что он не жаловал четырех профессоров, хотя по своим лекциям они стояли на видном месте. Один (И.И. Давыдов) отталкивал его чрезмерным самолюбием и непрямыми путями в своих действиях {Ключников охарактеризовал его в чрезвычайно злой эпиграмме. См. также и другие свидетельства, например, в "Русском архиве" 1888 г., VIII, стр. 482, "Письма Каткова к А.Н. Попову". Здесь Давыдов обличается в плагиате, т.е. в присвоении себе критических заметок Ф.И. Буслаева о книге Павского ("Филологические наблюдения над составом русского языка"). Впоследствии, давая отчет в "Москвитянине" о каком-то грамматическом труде Давыдова, Буслаев привел, между прочим, следующий пример: "Нельзя уважать человека, который вредит другим своими проделками".}, другой (Д.М. Перевощиков) -- непотизмом и хитростью, прикрываемою простотой себе на уме {Ibid., стр. 493.}; третий (С.П. Шевырев) -- раздражительностью и педантизмом; четвертый (М.П. Погодин) -- многостороннею, разбросанною деятельностью, мешавшею ему всецело посвятить себя избранному предмету -- истории. Утверждали, будто графу не нравились эти лица потому, что к ним в особенности благосклонно относился министр С.С. Уваров, бывший с ним не в ладах. Может статься, это и справедливо, но только отчасти, а не вполне. Обращение этих личностей с их меценатом, при поездке в его подмосковное поместье Поречье, заставляло многих пожимать плечами, особенно после статьи Давыдова в "Москвитянине", повествующей о провождении времени в означенном имении. Прочитав ее, граф Строганов при свидании с автором обратился к нему с таким вопросом: "Не знаете ли, кто написал эту лакейскую статью? Не думаю, чтобы она могла понравиться Сергию Семеновичу" {Замечу, что гр. Строганов был иногда очень резок в своих выражениях. Резкость эта порою переходила в комизм. Однажды явился к нему какой-то провинциал, отец двух гимназистов, жаловаться на то, что дети после экзамена не переведены в следующий класс, и при этом часто повторял одну и ту же фразу: "Ведь они у меня, ваше сиятельство, преумные". -- "Верю, верю, -- отвечал граф, -- должно быть, в матушку". На одном магистерском диспуте сидел он рядом с Грановским, а против них поместился О.М. Бодянский, положив одну ногу на другую и тем выказав особенность своих сапогов, подбитых крупными гвоздями, словно подковами. Граф обратился к своему соседу: "Посмотрите, Тимофей Николаевич, как во всем оригинален Осип Максимович. Мы с вами, если нам нужны сапоги, отправляемся к сапожнику, а он заказывает их в кузнице". Но, дозволяя себе резкие выходки, граф спокойно выслушивал удачные, остроумные реплики. Вот один из нескольких примеров. В разговоре с Е.Ф. Коршем, известным многими серьезными литературными трудами, выражая ему, как редактору "Московских ведомостей", свое неудовольствие за помещение какой-то статьи, граф, между прочим, сказал: "Поставьте себя на мое место". -- "Никак не могу, ваше сиятельство". -- "Почему?" -- "Воображения не хватает: у вас шестьдесят тысяч душ".}.
Вот эта эпиграмма:
Подлец по сердцу и из видов,
Душеприказчик старых баб,
Иван Иванович Давыдов,
Ивана Лазарева раб.
В нем грудь полна стяжанья мукой,
Полна расчетов голова,
И тащится он за наукой,
Как за Минервою сова.
Сквернит своим прикосновеньем
Науку Божию педант,
Так школьник тешится обедней,
Так негодяй официант
Ломает барина в передней.
(Русская эпиграмма (XVIII -- начало XX в.). Л., 1983. С. 33; иной вариант см.: Соловьев С.М. Избранные труды. Записки. М., 1983. С. 258-259. И.И.Лазарев -- попечитель Института восточных языков, инспектором которого был Давыдов). Еще одну эпиграмму И.П. Клюшникова приводит К.С. Аксаков (Аксаков К.С. Воспоминания студентства 1832--1835 годов // Русское общество 30-х годов XIX в. Люди и идеи. Мемуары современников. М., 1989. С. 323-- 324). Из других многочисленных эпиграмм на И.И. Давыдова приведем еще одну, неизвестного автора, относящуюся к 1860-м гг.:
Он при Уварове-французе
Жил с атеистами в союзе,
Из русских немцев идеал
За университет стоял.
Он при Ширинском, при монахе,
Ел просфоры, жил в Божьем страхе.
К заутрене ходил,
На Никитенку доносил.
Теперь, когда латынь и аллилуйя
Легли, сожрав друг друга, в гроб
И всей науке бреют лоб
Он стал доносчик богомерзкий,
На жизни русской светлый крин,
Науки русской сукин сын.
Дата публікації 05.06.2021 в 11:09
|
Свободное копирование
