Записки человека - 48

[ГЛАВА VI]

ПЕДАГОГИЧЕСКИЕ ЗАНЯТИЯ В МОСКВЕ (1832-1849), ЖЕНСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ ЗА ЭТОТ ПЕРИОД ВРЕМЕНИ

 В 1832 году из временного помещения в доме Разумовского (на Гороховом поле) дети родителей, умерших от холеры, были переведены в дом, принадлежавший Апраксину (на углу Знаменки и Пречистенского бульвара), разумеется, перестроенный, увеличенный и вообще приспособленный к потребностям нового учебно-воспитательного учреждения -- Александрийского сиротского института[1]1, который в простолюдин постоянно назывался холерным заведением. Он состоял из двух отделений -- мужского и женского, в каждом по двести человек. Весь этот четырехсотенный комплект был вверен управлению надворного советника В.Н. Ш[енши]на. Видное место директора, обеспеченное содержанием и квартирой, доставил ему председатель московского Опекунского совета, князь Сергей Михайлович Голицын, крестивший у него единственного сына. В письмоводители к директору дали из того же Совета одного мелкого чиновника, который вскоре умел сделаться крупным, то есть из письмоводителя превратиться в правителя дел и, кроме того, соединить в своем лице две другие должности: казначея и эконома[2]. Обе эти персоны с первого же раза отлично поняли взаимную необходимость. Директор крайне нуждался в человеке опытном в ведении дел, а правитель канцелярии крайне нуждался в протекции директора, сильного еще более могучею протекцией своего вельможного кума. Впрочем, отношения между ними нельзя сравнить с отношениями Фамусова к Молчалину. Хотя директор и походил на Фамусова, но правитель был самостоятельнее Молчалина: он знал свою силу так же хорошо, как и бессилие начальника, никогда не бывшего деловым и потому старавшегося застраховать себя опекой подначального ему дельца.

 Высший надзор за всеми частями институтского управления обыкновенно поручался двум почетным опекунам: у нас заведовали этим надзором князь СМ. Голицын и князь С.И. Гагарин, человек умный и образованный, занимавшийся, как говорили, агрономией, физикой и химией, но болезненный. Может статься, по этой причине он редко посещал институт, да и в эти редкие визитации выказывал какую-то спешность и равнодушие, которые не могли скрыться даже от детского внимания.