.
14 марта был день моих именин.
Когда в это утро я позвонила, лежа в кровати, моей горничной, она отворила дверь и вошла с громадной корзиной белой сирени и восхитительных роз.
Среди цветов лежало письмо от Армана.
Он послал его из отеля "Kaiserhof" в Берлине 12 марта. Он писал:
"Говорят: "прочь с глаз -- вон из сердца". Это неправда. Я очень далеко от тебя, но знай, что сердцем я с тобой, и эти цветы, первый привет, принесут тебе всю мою любовь и все мои пожелания счастья. Ты знаешь, что ты для меня -- все на этом свете, и пока я живу, я живу для тебя. Будь здорова и позволь мне сделать тебя счастливой.
Посылаю миллионы поцелуев; верь твоему Арману".
Через два дня после получения мной этого письма Арман вернулся в Париж.
Он уже был не тот.
Он холодно поздоровался и едва говорил со мной. Я никогда не видала его таким.
Я хотела быть спокойной и сказала себе: завтра все объяснится; но в эту ночь я спала еще меньше, чем обыкновенно. Ничего не объяснилось.
Мы жили теперь, как два совершенно чужих человека, каждый проводил время у себя; когда нам надо было что-нибудь сказать друг другу, мы это делали через слуг.
А между нами -- Митчи, безмолвно, с удивленными глазами, тревожно присутствовал при этой загадке.
Что случилось?
Весеннее солнце не согревало меня, ни один его луч не пронизывал мрака моей души. С тяжелыми предчувствиями я ждала минуты, когда разрушится волшебный замок, воздвигнутый его любовью.
Он еще существовал... но я с трепетом ждала... потому что знала, что он должен разрушиться и задавить нас своими обломками.
Он вошел ко мне.
Какое у него было лицо!
Отвернув от меня свой робкий взор, полный тайного мучения, он шатаясь, подошел к камину, чтобы опереться о него.
Жалость не позволяла мне взглянуть на него.
Мне хотелось встать, подойти к нему, закрыть ему рот рукой и сказать: "Не говори, не надо... из жалости ко всем нам... Ты делаешь преступление... ты убиваешь лучшее, что в тебе есть... все то, что возвышало тебя над другим..." Но я не в силах была двинуться, произнести хоть слово... Неподвижная от страха и тревоги, я ждала, как осужденный ждет под топором палача.
Тогда он заговорил.
Но это не был его голос, его глубокий и мягкий голос, который я так любила и который звучал всегда в моем сердце как красивый колокольный звон, который так же, как и нежный, преданный взор его глаз, был его богатством и моим счастьем.
Не все ли равно, что он говорил!
Он говорил о старых долгах, свалившихся на него, о переменах карьеры... о предложении со стороны министерства перейти в дипломатию... о должности в колониях...
Ложь!
Я снова стала спокойна. В то время, когда он говорил, я старалась найти нить, которая вывела бы меня к правде из этого лабиринта лжи, но я не нашла ее...
Когда он кончил, ожидая моего ответа, я сказала ему, указав на зеркало перед ним:
-- Взгляни на себя, Арман. Человек, говорящий правду, не похож на тебя. Но если ты этого желаешь, я поверю всему, что ты сказал. Что нам предстоит?
Он начал развивать какие-то нелепые планы.
Ложь!
-- Что бы ни случилось, что бы ты ни решил, я принимаю все. Ты можешь вычеркнуть нас из своей жизни, но из сердца никогда.
Он плакал.
Слезы его не были ложью.
***
Бывают в жизни человека минуты, равные целым векам. Те, на долю которых они выпадают, не должны жаловаться: душа созревает только в горе.
Арман хотел освободиться от нас, устроить свою жизнь иначе -- его привлекали теперь другие горизонты.
Настоящая любовь не ищет счастья для себя, а стремится дать его Другому.
Он любил меня такой любовью, и я хотела любить его также.
Тяжелая ночь сменила этот мучительный день. Она прошла, как проходит все в жизни -- и хорошее, и дурное.
На другой день, когда я посмотрела на себя в зеркало, волосы мои были покрыты серебряным инеем.
***
Кругом меня стало так тихо, как будто в доме был покойник; слуги ходили бесшумно и говорили тихим голосом.
Митчи не смел выйти из своей комнаты, и во всем доме был запах смерти.
Наступил вечер. Я по обыкновению сидела у своего окна, утомившись думать; мой притупленный мозг следил за потухавшим днем. Вдруг послышался слабый шорох, какое-то дуновение прошло по воздуху, точно последний вздох умирающего ребенка. Я вскочила с места, протягивая руки к духам, которые, как мне казалось, окружали меня. Тогда я поняла, в чем дело.
В углу, почти закрытая портьерой, стояла корзина цветов, которую я поставила в день моих именин; сухие лепестки, оторвавшись от увядших роз, тихо падали на пол.
Это были последние цветы, подаренные мне Арманом. Они теперь увяли и умерли, как красивые мысли и высокие чувства, которые они олицетворяли. Я подняла несколько увядших лепестков и положила в письмо, сопровождавшее их, когда я получила их свежими и благоухающими.
Прошлое!..
Свободное копирование
