1947 - 6

17 марта.

    Что-то забыл даже, что надо записывать.

    Во-первых, 10 марта открылась Московская Сессия Совета Министров иностранных дел. Даем ежедневно по полосе. Пока большой драки не чувствуется.

    Три дня назад выступил президент США Трумэн с пакостной речью. Гольденберг о ней сказал: «Раньше, после такой речи, отзывали посла и объявляли войну». Как мы ответили - пока не ясно. Дали на следующий день передовую в «Известиях», потом - у нас.

    Было 30 лет «Известий». Прошло тихо, несмотря на ожидания известинцев.

    У нас особых новостей нет. Места нам дают с гулькин нос. Вопим, но не помогает. Принято решение ЦК (по инициативе Хозяина) о значительном расширении номенклатуры. У нас раньше утверждались только члены редколлегии. Сейчас будут зав. отделами, первые замы редакторов и замы отв. секретаря. Послали характеристики.

    Подал заявление в Союз Писателей.

    У нас идет сокращение штата. Надо поджать на 60-70 человек. Сократили фотографов Лагранжа и Кунова, лаборантов Шмакова и Шаталову, у меня Джигана, корреспондентов Воронова (Ленинград), Ляхта (Харьков), Власова (Тула), Кучина (Сталинабад), Дубильера (Ижевск), и др., писателей, которые только числились - Брагина, Горбатова, Хубова, Баяджиева, Первомайского и др. Это лишь начало.

    Да, надо записать. 23 февраля был у нас вечер Кр. Армии. Должен был выступать маршал бронетанковых войск Рыбалко. Встретил меня секретарь партбюро Креславский.

    - Пойдем тащить Рыбалко. Не хочет выступать.

    Зашли в кабинет Поспелова. Маршал там. Сидит за столом, рядом Брагин, Яхлаков и член партбюро Рабинович. Поздоровались. Маршал - низкий, толстый, заплывшее квадратное лицо и очень маленькие, но очень умные глаза. Крупные черты лица. Протестует.

    - Нет, не пойду. Я думал, что надо выступать перед работниками типографии и поэтому согласился. А перед работниками редакции - не буду. Обманули (к Рабинович).

    Она извивалась.

    - Нет, не буду. Ну о чем я буду говорить? Моя главная обязанность молчать. Я за это деньги получаю.

    - Вы можете молчать целый год,  - сказал я,  - но сегодня смеете право на речь.

    - Не буду,  - упрямо повторял он.  - Не о чем говорить. Ведь эти люди сами доклады делают и статьи пишут.

    - Ну ладно,  - сказал Брагин.  - Давайте я буду рассказывать о ваших делах, а вы будете меня поправлять. И Бронтман тоже.

    Маршал скосил глаза в мою сторону.

    - Да,  - подтвердил я.  - Я расскажу о вашей операции на Переяславском плацдарме, и как вы потом перебросились под Киев - на Вышгород.

    - Уже неправильно,  - быстро сказал маршал.  - Я не перебросился, а форсировал Днепр.

    - Ну вот видите, уже у меня ошибка. А я собирался рассказывать так, как писал,  - шутливо сказал я.

    - Тогда идемте,  - засмеялся Рыбалко, и все пошли в зал.