Дорога длиною в жизнь - 43

Я очень много и подробно говорил о службе.

Но ведь был дом. Были две болеющие бабушки. Была жена. А главное очень быстро подрастал Женя. Обоюдными усилиями мы решили те проблемы, которые он сформулировал в свое время в аэропорту. Он с блеском окончил школу с золотой медалью. Успешно учил грузинский язык. На вступительных экзаменах нашел такое решение задачи, которое никто до него в университете не знал. Слава «первооткрывателя» сопровождала его до конца учебы. «А, это тот самый, что на вступительных экзаменах нашел новое решение задачи».

Такого рода фразы сопровождали его всю учебную дорогу. Учился он легко и успешно. У нас по этим вопросам никогда не возникало проблем. Мы в этот период много общались. Этому способствовали длительные прогулки на Черепашье озеро. В результате взгляды и понятия по многим вопросам сильно сблизились. Он еще в институте, никого из нас не посвящая, начал делать диссертацию, которую защитил с блеском, через два года после окончания института.

Один из его научных руководителей профессор Гегелия, сказал мне, правда на застолье в честь защиты диссертации, что у Жени такая хорошо проработанная тема, и такая полнота материала, что можно было сразу замахиваться на докторскую.

 Не скрою, что это конечно льстило моему самолюбию. Через пару дней человек около десяти на микроавтобусе приехали к нам в деревню Шавшеби, чтобы там отметить такое событие. Хлебосоль были подготовлены шикарно. Один из моих сотрудников занимался всей кухней, а другой, который много раз хвастал своим умением делать классные хинкали, был занят именно этим. Я уже не говорю обо всех изысках Лены. Короче компания приехала часов в 10. А уезжать вообще не хотели. Кое как выпроводили их, когда стало совсем темно. А дело было в начале лета. Они выпили почти 2 боцы ( 40 литров) вина. На пути домой большинству из них стало не совсем хорошо. И еще долго, года два, наверное, Шавшеби, в разговорах этих людей, оставалось символом страшного перебора.

В эти годы Женя поражал всех не только своими научными результатами, но особой нацеленностью на их достижение.

Он собрал огромную библиотеку, и иногда случались такие казусы, когда у маститых ученых возникали какие-то разногласия, они зачастую могли обратиться к Жене, зная, что у него обязательно найдется нужная книга.

Авторитет Жени в научных и университетских кругах, а также среди коллег был просто оглушительным. Хорошо, что он не зазнался и вел себя достаточно скромно. Я, с полным основанием могу признать, что в трудные для меня времена Агропрома, и последующие нелегкие годы, Женя не создавал для семьи никаких проблем. Единственное, что беспокоило его родителей, это его неумеренная вспыльчивость. До поры до времени он воздерживался от того, чтобы это было направлено в мою сторону. Ну, а потом, когда уже стал взрослым, случалось и такое.

Тем не менее, я очень благодарен Жене, что в течение многих лет, он полностью вникал в проблемы семьи и всегда принимал в них посильное участие.

 Следует сказать, что к этому периоду, мы сделали еще один обмен квартиры бабы Нины, на двухкомнатную на улице Павлова, после чего он реально и перешел туда жить. Фактически он превратился в отдельную семью, со своими расходами и обязательствами. Это очень рано приучило Евгения жить по средствам и очень экономно. После падения Советской власти, ни постоянной работы, ни нормальных доходов, ни у кого не было. Это уже не говоря о проблемах с газом, светом, водой и чем угодно.

На плечи Евгения почти полностью легли проблемы ухода за больной, а потом и умирающей бабушки. Был период, когда Лену оперировали в Москве, я был вместе с нею, а Женя остался почти один на два дома и двух бабушек. Баба Нина была особенно тяжела, ходила под себя, и не контролировала свои действия.

 Женя, по натуре эстет, и ему особенно трудно было менять загаженные простыни и обтирать больную.

Я привез Лену из больницы в Москве за два дня до кончины матери. Она попросила прямо из аэропорта заехать к матери. Сама она была после тяжелейшей операции очень слаба. Общими усилиями мы взобрались на третий этаж. Лена заглянула в комнату матери и помахала ей рукой. Затем, мы почти снесли ее вниз и уложили у себя дома. Я не разрешил ей принимать какое либо участие в похоронах матери. Хотя если бы и разрешил, она все равно не смогла бы.

Более того, я на двери написал плакат. «Лена очень больна, и просьба ее не беспокоить выражением соболезнования. Мы заранее благодарны всем, у кого было желание высказать сочувствие.»

В пределах своих возможностей, мы пытались ее оградить от дополнительного стресса.

Необходимо отметить, что в эти дни особо достойную роль сыграл один Женин друг.. Он все эти дни был рядом с Женей. В том числе и ночью. Он ухаживал за Женей, как мог. Кормил его и был при нем, как нянька. В то время Жене это действительно было очень нужно. За его роль после кончины бабы Нины, я ему искренне благодарен всегда.

За период, связанный с агропромом мне дважды пришлось заниматься квартирными делами.

Я уже упоминал, что примерно в 1984 году однокомнатную квартиры бабы Нины с определенной доплатой, мы разменяли на двухкомнатную, на улице Павлова. Улаживанием формальностей мы занимались почти год.

От этих мучительных мероприятий того времени запросто можно было «сыграть в ящик». А в самом конце Баба Нина вдруг заупрямилась. Никуда я не пойду. Похороните меня, а потом делайте, что хотите. Я был вне себя. Столько трудов, нервов и средств. И нате вам, все ломается. В это время Валера был у нас. Был учебный отпуск. Я позвал обоих сыновей и сказал. Все. Мои силы кончились. Я больше ничего не могу. Пошли они вдвоем к бабуле. Что и как они говорили, я понятия не имею до сих пор.

Однако, вскорости они пришли, и гордо заявили: вопрос решен, можно перевозить вещи.

Квартиру мы неплохо отремонтировали, и Женя начал там обустраиваться со своими книгами, кушеткой, которая была подобрана под его рост и нигде не помещалась. Пришлось под нее подрубать несущую стену.

Впоследствии эта квартира вместе со всем домом подверглась реконструкции. После отъезда в 1996 г. Жени с женой за рубеж, она какое то время пустовала, а уже почти 10 лет в ней живу я. Ниже я поясню, почему произошел такой вариант.

К периоду моей работы в агропроме относится еще одно чрезвычайно важное для нашей семьи событие.

В 1990 году вместе с детьми, которые, как мне кажется, и были инициаторами, на постоянное место жительство в Израиль выехали и Володя с женой и детьми

Нам стало очень одиноко. За годы их жизни в Сухуми, наши контакты были постоянными, и мы привыкли, как будто вместе живем. Я уже отмечал, что наши взаимоотношения с Володей были совершенно исключительными, а когда подросли дети, и с ними были установлены очень дружеские и доверительные отношения. Мне кажется, что и Саша и Люда были, в особенности на первых порах, достаточно активной морально-психологической поддержкой для своих родителей. Ведь людям в возрасте всегда сложнее даются всякие перемены.

Мне хочется, чтобы все мои близкие разделяли нашу оценку, что и Саша и Люда прекрасные семьянины. Довольно редко случается, что с раннего возраста для людей интересы семьи становятся наиболее приоритетными.

Считаю очень важным, что они сохранили кровные связи со мной и с моими детьми. Я трижды был в Израиле. В последний свой приезд, уже вместе с Ирмой, мы фактически уже были больше гостями детей, чем родителей. Конечно, хотелось бы, чтобы связи были теснее, а встречи чаще. Но если так не выйдет, то я попросту хотел бы пожелать им всем счастья, как членам нашей единой семьи.

Я люблю Вас всех!