В этот период немало проблем пришлось решать мне и семье в целом, но неожиданно для нас самой трудной оказалась проблема учебы Валеры в институте. Институт и учеба в нем ему совершенно не нравились. А делать хорошо то, что не нравится, он не был приучен. Возникла неуспеваемость, пропуски лекций, хвосты. Отработки и ситуация иногда складывалась так, что начинало маячить отчисление из института..
Это вызывало во мне постоянное чувство обиды и даже озлобленности. Мое самолюбие было до предела оскорблено. Как это можно? Мой сын, всегда отличавшийся своими способностями, и вдруг такой нонсенс. Обида еще обострялась, когда я сравнивал свои и его условия учебы
Обуреваемый подобными мыслями и чувствами, я послал Валере на день его совершеннолетия (21 год) полустихотворное поздравление, текст которого у меня как-то сохранился. Ниже его полный текст:
Когда б учить пришлось инопланетян,
Где нравы еще чисты и помыслы безгрешны,
Я б начал с возрождения истин, полузабытых у землян.
Добро и зло, семья и честь, святая мать,
Любовь и верность, отчий Дом, и брат, и друг,
И долг, и труд, и сопричастность бытию, неравнодушность и сердечность.
Иначе говоря, то главное, что составляет человечность.
И, как набата зов, в груди звучать должно и ныне
и во вечность!
Но сыну моему, в порядке исключения,
В его совершеннолетья день, как эстафету,
Я б передал души и сердца своего завет:
Пусть истин межпланетных этих,
Всю жизнь ты будешь беззаветный рыцарь!
Да озарят твой путь и счастья свет,
И РАДОСТИ ПОБЕД!
Несмотря на то, что текст очень корявый, и Лена, которая была у Валеры, да и сам юбиляр восприняли мой «труд» очень положительно. Валера по телефону даже сказал мне: вот, такой смысл должна нести поэзия! Я был очень польщен.
Оглядываясь теперь на эти трудные для всех нас годы, я всегда упрекаю себя. Ведь я старший. Я руководитель. На мне главная ответственность за все, что происходит в доме. Но постоянное чувство недовольства и обиды не позволили мне найти более правильную дорогу. Если бы мы смогли по-дружески и откровенно обсудить ситуацию, мы бы, наверное, могли решиться оставить этот институт и подобрать что-нибудь, более соответствующее его вкусам. Даже потеряв на этом 1-2 года. Но я в тот период так не думал. А Валера естественно не мог себе позволить выступить с такой крамольной инициативой. Так и тащили на себе эту лямку объединенными усилиями. (В конечном итоге жизнь сама все решила. Валера закончил институт, защитил диссертацию, а занимается совсем другим).
Сегодня, глядя на прошлое сквозь призму лет, я горд хотя бы тем, что, несмотря на все обиды и неудовольствия, любовь и глубочайшая привязанность к сыну не ослабевала ни на минуту. Очевидно, поэтому столь трудными для меня были его очевидные неудачи. Денег на расходы я давал, как все родители, даже немного больше. Но я плохо знал его быт. Натянутые отношения не очень располагали к откровенности. А он очень увлекался пластинками, на них тратил основные деньги и жил, чуть ли не впроголодь. Мне очень стыдно, ибо в тот период, я мог его лучше финансировать. Но он никогда не позволял себе обратиться ко мне с просьбой. А я узнал истинное положение того времени, через 10-12 лет. И несколько лет нещадно казнил себя за проявленную когда-то неспособность комплексно видеть жизнь. И быть с ней на одной волне.
Вообще мы оба потеряли очень много времени для общения того уровня, в котором мы оба очень нуждались и которого оба были достойны. Слава Богу, что со временем мы, как будто, во всем разобрались и не держим друг на друга обид. Я убежден, что Валера по своему уму, душе и характеру, чуть ли не единственный человек, способный сочувственно отнестись к сложностям моих нынешних понятий. Более того. Под его влиянием и я начал понимать многие его взгляды и систему отношений к людям в целом, и к своим детям в частности. А эта система слишком отличается от общепринятой.
Вместе с тем, я был бы не прав, не сказав о том, что если Валере приходилось делать что-нибудь из того, что ему нравилось, или интересовало, лучшего исполнителя невозможно было бы найти, наверное, на всей земле. Он вникал очень глубоко. Прорабатывал все детали. Искал, находил и полностью вникал во все сопутствующие вопросы, так что его знания в этих вопросах просто не с кем было сопоставить. Я всегда поражался и восхищался этим. Если бы он попал в дело, или учебу, которая проходила бы по этому разряду, каких высот он бы достиг!
Я часто думал, насколько бы он был счастлив, если бы, не имел строгих обязанностей, тем более нелюбимых, а занимался тем, что трогало его душу. Не сомневаюсь, что здесь бы он достиг тех высот, которые, наиболее вероятно, мне были бы недоступны.
В то время к нему часто и надолго приезжала мать, они очень дружили. Лена никогда не хотела делать Валере замечаний, даже когда он был в школе, тем более в институте. Иногда, если это было неизбежно, она просила сделать это меня.
После ее ухода, я обнаружил у нее тетради со стихами Валеры. Я о них даже не подозревал. Вообще она знала о нем гораздо больше меня. Иногда делилась со мной. Она всегда старалась сделать все так, чтобы мои негативные чувства не зашкаливали. Оглядываясь назад, я думаю, что в основном ей это удавалось.
Какое счастье, что Лена так тесно общалась с ним. Поскольку отец всегда был недоволен, от него не так уж много было теплоты. Но зато Лена с лихвой перекрывала за двоих. Поэтому нельзя сказать, что Валера оставался без родительского тепла.
Вообще, я по сей день не устаю удивляться личности, которой была Лена. Однажды во время какого-то полусветского разговора, возник вопрос, а для чего каждый из нас родился. Лена, не задумываясь, ответила, чтобы стать женою Миши.
Я твердо знаю, что каждый из моих сыновей убежден, и это, конечно же правильно, что Лена родилась для того, чтобы стать их матерью. Более того, я разделяю убеждение моих сыновей, что своей жизнью и уходом из нее она, подобно святым мадоннам, искупила жизнь Дианы и Валерии для Валеры, и жизнь Мишико для Жени. Думаю, что и Аня, которая была первой внучкой, и Сандрик, младший из внуков, как и мы все, находятся под святым благословением Лены.
Я, спустя столько лет, очень много места посвятил вопросам, связанным с учебой Валеры. Не трудно понять, сколь важны они были для меня в свое время.
Я счастлив тем, что мы с детьми по-настоящему, без скидок на родство, уважаем друг друга. А ведь близким людям в своей душе наиболее трудно даются скидки.
Но при всей сложности изложенных позиций, в эти годы было много и других событий, формировавшим и определявшим нашу жизнь. Начиналась новая глава.
Свободное копирование
