4. Я ОПЯТЬ ЗАБОЛЕЛ
Кружок истории вместе с нами посещал еще один мальчик из нашего класса. Я не помню, как его звали, но фамилия его была Шендоров. Он был маленького роста, слабенький, с большой круглой головой и оттопыренными ушами. У него было слабое зрение, и он немного косил. На носу криво сидели очки в круглой оправе. Говорил он тихо, но отчетливо и убедительно. В классе Шендоров учился отлично и всем старался помогать. Хотя у нас отличников недолюбливали, к нему относились хорошо, несмотря на то, что он на переменах не бегал сломя голову, не дрался, в общем, был «слабак». Его не пихали на переменах, как будто боялись «расплескать его ум», как сказал однажды Блин. Он прочитал исторических книг гораздо больше, чем я. Когда мы возвращались из кружка, он нам рассказывал о морских битвах Рима и Карфагена, о том, что такое таран, трирема, ростральная колонна. Он много знал и не задавался, кроме того, он давал списывать домашние задания по арифметике и подсказывал на диктантах. В общем, он нам нравился. Череп сказал, что если кто его тронет, то они с Блином тому начистят морду. Я возразил Черепу: "что его и так никто не трогает". «Пусть знают, на всякий случай», - ответил Череп. Наша компания считалась не самой большой и сильной в классе, однако, Череп все же был очень здоровый, а Блин просто бешеный в драке. Я считался «слабаком», так как старался избегать драк. Но все знали, что я всегда могу дать сдачи, причем очень больно, ударом «по корпусу», - как говорил Блин после поединка со мной. К тому же, за свою компанию я всегда в драках участвовал.
Однажды, мы возвращались с уроков домой. Ко мне подскочил паренек из нашего класса. Он всегда дразнил меня «боксером» и обещал побить.
-Давай боксировать, я в голову бить не буду, - сказал он, зная о моих условиях ведения бокса. Мы побросали в снег портфели и приняли стойку. Я ударил со всей силы, удар получился правильный. Всем телом, с твердым локтем, не костяшкой, а суставом. Но пробить его оказалось невозможным: на Шейкмане, так его звали, под пальто была надета телогрейка и свитер. Так что, до солнечного сплетения я не добрался. Пару раз ударил и он. Я собрался повторить удар, но чуть пониже, в печень. В это время у меня из глаз посыпались искры - Шейкман ударил меня в глаз. Это было нечестно. Я почувствовал, как внутри закипает злость, и приготовился к броску. Но Череп все испортил. Он стоял сбоку и подножкой опрокинул Шейкмана в снег. Пока тот вылезал из сугроба и отряхивался, вся злость у меня прошла.
-Ну и гад же ты! – сказал я своему противнику, и мы с Черепом и Блином прошли мимо него по улице. Нас было трое, и бить одного, мы считали ниже нашего достоинства, хотя он и нарушил правила.
Уже после службы в армии, в шестидесятых годах, в спортивной прессе я наткнулся на фамилию боксера Шейкмана. Это было на первенстве Союза. Уж не он ли? Может быть, моя пропаганда культурного бокса сыграла определенную роль в его жизни? Хотелось бы так думать.
Я еще долго интересовался боксом и следил за чемпионатами СССР и Мира.
Свободное копирование
