Лагерь "Мещерино"

       2. ЛАГЕРЬ «МЕЩЕРИНО».

Пионерский лагерь располагался прямо в лесу среди редких, но высоких сосен. На большой поляне, густо усыпанной сухими иголками и пронизанной толстыми сосновыми корнями, выступающими из земли, стояли серые брезентовые палатки, человек на 20-25. Каждая палатка – спальня одного отряда. Отрядов было – 8-10. Невдалеке находилось несколько двухэтажных деревянных домиков. Там жили малыши и начальство. Мальчики и девочки собраны в отдельных отрядах, их палатки располагались чуть поодаль друг от друга.

Недалеко от палаток красовалась столовая под легкой крышей. Несколько дальше, почти в лесу, находилась эстрада, перед которой было вытоптанное пространство с лавками для зрителей, вкопанными прямо в землю перед эстрадой. Здесь. прямо под открытом небом нам показывали кино, давали концерты самодеятельности и выступали приезжие артисты. Рядом находилась площадка для торжественных линеек. Посередине площадки на длинной мачте реял флаг лагеря. Дальше сразу начинался лес.

Спали мы в палатках на железных кроватях с матрацами, простынями и одеялами. Руководила отрядом пионервожатая лет 20-22-х. Она спала в деревянном домике и с утра приходила нас будить. И потом весь день нас опекала, до самого отбоя. На все важные события давал сигнал горнист. За палаткой как-то само собой организовалось футбольное поле небольшого размера. Там мы гоняли теннисный мяч, другого мяча не было. Но все равно было интересно.

В лагере мне все казалось просто чудесным, за исключением одной мелочи. Совсем рядом с нашим футбольным полем стоял туалет. Туалет, как туалет, чисто выбеленный длинный сарайчик из досок, разделенный пополам перегородкой. Одна половина – для мальчиков, другая – для девочек. В мужском отделении было 6 или 7 мест. Я привык отправлять свои надобности в полном одиночестве. Так было и в «коммуналке» в ржавом туалете. Так было принято в Америке. В Лианозове удобства находились во дворе в фанерной будке, но тоже на одного. В школе я старался в туалет не ходить, только «по-маленькому», да и то, когда было невтерпеж и в туалете никого не было. В лагере я с этой проблемой долго мучился. Старался ходить в лес, но не всегда получалось: близко пачкать природу было нельзя, сам же и вляпаешься.

Однажды, когда мы в очередной раз гоняли в футбол, я заметил стайку девочек из соседнего отряда. Среди них была наша вожатая со своей подружкой, вожатой соседнего девчачьего отряда. Все были в светлых кофточках с красными галстуками и синих юбках. Они весело и громко о чем-то болтали, направляясь к туалету. Когда они гуськом вошли в дверь туалета, я очень образно представил себе картину, как они садятся одновременно на корточки, каждая над своим отверстием, спускают на колени трусики и, продолжая весело о чем-то щебетать, дружно писают.

От этой картины мне стало очень смешно, я даже вслух громко захохотал. «Смех без причины - признак дурачины»,- сказал мне наш вратарь, стоявший немного позади меня на воротах. Я не стал объяснять причину своего смеха. Но «туалетный» синдром у меня с тех пор прошел.

Все свободное время между плановыми мероприятиями в лагере мы проводили в лесу: строили шалаши из орешника, залезали на деревья, играли в футбол, ножички. Потом придумали играть в войну. Долго вырабатывали правила. Решили, что кто первый в лесу увидит противника и успеет крикнуть: «Огонь!», тот получает очко, а противник выбывает из игры. Как всякий закон, принятый в России, теоретически он выглядел очень правильно. Но, как оказалось в дальнейшем, на практике его применять было невозможно. Доказать, кто первый крикнул: «Огонь!», мы никогда не могли. Приходилось строить игровую тактику так, всегда чтобы был свидетель "события". Но свидетелю не из своей команды команда противника не верила. В общем, все держалось на честности. В отличие от сегодняшнего времени, когда обман в корыстных целях - дело престижное, тогда все хотели быть честными, и многие такими были, но проигрывать все равно никто не хотел. Поэтому понять, кто выиграл, было невозможно… Каждая команда оборудовала свой штаб. Строили шалаш, перед входом вкапывали палку с листом бумаги. На листе рисовали красную или синюю звезду. Если команде удавалось обнаружить штаб другой команды, то она автоматически выигрывала.

Как-то раз во время игры я скрытно пробирался по лесу. Неожиданно на меня навалилось сразу несколько человек из команды «противника». Их командир подошел ко мне и сказал: «Показывай, где штаб». Я дернулся, но меня крепко держали. «Что я - предатель? Ничего я не скажу!», - гордо ответил я. «Тогда мы будем тебя пытать», - сказал он.

-Вы что, фашисты?

-А наши тоже иногда пытают.

-Быть того не может.

-Если немножко, то можно! - Сказал он с усмешкой.

Меня схватили за голову и стали отвешивать щелчки в лоб. Скоро лоб стал красный. Я пока терпел. Потом стало больно. «Да черт с ним, этим штабом, - подумал я, - так ведь всю башку отобьют».

-Отпустите, я покажу, где штаб.

-То-то же.

Меня отпустили, но бежать все равно было невозможно. Вся компания двинулась в лес. Я лихорадочно думал, что же мне делать. Конечно, лучше всего, если представится случай, бежать. Я решил тянуть время. Если лоб немного отойдет, то, может быть, послать их черту? Только они начнут опять щелкать. Лоб и так красный.

Я шел и думал, что делать? Вот показался из-за кустов наш штаб. Я старался не смотреть в ту сторону, только краем глаза.

-Пройду-ка я мимо, а там видно будет.

Я бросил взгляд в сторону штаба. Это было, пожалуй, другое место. Очень похожее, но другое. Скорее всего, я заблудился. Я забеспокоился.

«Где же этот чертов штаб?» - подумал я. Теперь мне уже хотелось его найти. Проплутав вслед за мной достаточно времени, спутники решили, что я им морочу голову. Меня повалили на землю и начали долбить по лбу. Я орал, как резаный поросенок. Кричал, что заблудился. После долгой экзекуции "главный" велел поставить меня на ноги. Он долго на меня смотрел. Внутри него шел медленный мыслительный процесс. Наконец он приказал меня отпустить и сказал: «Молодец, с тобой я в атаку пошел бы». Остальные тоже приутихли.

Мы пришли в лагерь. Мои спутники на обратном пути относились ко мне очень уважительно. На следующий день после линейки весь наш отряд встречал меня, как героя. Рассматривали мой распухший лоб, пожимали руку. «Ну ты молодец, прямо, как Иван Сусанин!» - говорили все. Мне было ужасно стыдно. Некуда было девать глаза: ничего себе герой! Обманщик - просто заблудился.

Сознаться я, конечно, не мог, храбрости не хватало! Чувствовал я себя отвратительно еще очень долго. Потом все забылось.

В лагерь к нам приезжала юношеская команда «Динамо». Играла со сборной командой лагеря, куда входили вожатые и несколько старшеклассников. Как ни странно, сыграли вничью. Приезжали известные боксеры и выступали на эстраде. Знаменитый боксер Михайлов интересно рассказывал о первенстве СССР, о своих боях за сборную, о своем друге Сергее Королеве. Затем выступал чемпион Союза Булаков. Они приглашали ребят в секцию бокса, которая работала в нашем лагере. Я срочно записался. Секция состояла из таких же, как и я, тощих, худосочных мальчишек. Перчаток нам не дали, а заставили бегать, прыгать и подтягиваться. На другой день – то же самое. Так всю неделю. Половина «боксеров» к концу недели отсеялась. Я остался.

Наконец нам раздали перчатки. По сравнению с объемными перчатками, руки казались тонкими, как спички. Нам показали, как ставить руку во время удара. Мы долго молотили какой-то мешок, а тренер кричал, ругал нас и учил правильно бить. Дней через 20 меня допустили до первого тренировочного боя. Удары перчаткой показались мне не очень сильными, скорее мягкими, не то что удары кулаком в драках. Только в голове как-то отдавало звоном…

Помню, как однажды руководство объявило, что нам предстоит участвовать в военной игре. Всем раздали бумажные погоны, красные и синие. Погоны надо было прикрепить к плечам. Сказали, что выигрывает та команда, которой удастся захватить больше погон противника. Наш отряд повели в лес по тропкам. Где-то далеко кричали «ура». Неожиданно мы наткнулись на отряд старшеклассников «противника». Они бросились к нам и стали срывать с нас погоны. Мы с визгом, закрывая плечи, рассыпались по кустам. Я залез в самую чащу и только к вечеру вернулся в лагерь.

В нашей палатке собрались все ребята, усталые и возбужденные. Погоны сохранили единицы, правда, некоторые умники во время стычки сами сняли погоны, а сейчас их прилаживали. Пришла вожатая и сказала, что мы проиграли. И вовсе не из-за погон. Наши старшеклассники их нарвали целую гору. Просто «противник» захватил нашего командира, старшего пионервожатого. Он ехал по шоссе на мотоцикле, об этом «противник» знал заранее. Бойцы противника легли на асфальт, перекрыв дорогу, и вынудили нашего командира остановить мотоцикл. «Ну что же, нужно уметь проигрывать с достоинством», - сказала вожатая с улыбкой. «Конечно», - подумал я.

-Всем ложиться спать, - строго приказала вожатая, тряхнув головой. И когда все улеглись, выключила свет.

Это было чудесное время. Через пионерские лагеря прошло почти все мое поколение. Ребятам было чем заняться в лагерях. Жизнь впереди представлялась загадочной и прекрасной. Вспоминая о законе случайностей, я с ужасом думал, что мог случайно родиться в другой стране! В несправедливом буржуазном обществе!

Две смены в лагере пролетели очень быстро.