Честно скажу, я побаивался колорадского населенного пункта с неудобоваримым именем Гранд Джанкшн. Зима. Колорадское плато. Скалистые горы. Стужа? Я наивно думал, там все занесено снегом и царит лютый холод. Но страхи были сильно преувеличены. Выйдя из самолета в уютном аэропорту, я попал в чарующий, как поется в песне Александра Городницкого, "маленький асфальтовый южный городок". По географической широте Гранд Джанкшн соответствует Турции, т.е. он намного южнее Москвы.
Американские контрасты поражают воображение. Сегодня я знаю, что население Гранд Джанкшна -- вместе со всеми окрестными населенными пунктами -- менее ста тысяч душ, т.е. в сто раз меньше населения Москвы. А площадь городка едва ли не больше площади Москвы. Ясное дело, практически каждая семья живет в собственной усадьбе с большим приусадебным участком -- они называются здесь передним и задним дворами. По первому же впечатлению я мог сравнить город разве что только с Жуковкой -- элитным подмосковным поселком русских миллиардеров на Рублево-Успенском шоссе. До противности чисто. Тишина. Благолепие. Свежий воздух. Виды на Скалистые горы. Только Гранд Джанкшн намного комфортнее Жуковки своей превосходной инфраструктурой.
Вдоль усаженной тенистыми деревьями главной улицы Гранд Джанкшна, по обеим ее сторонам, развернута художественная галерея на открытом воздухе. Установлены скульптуры, причем время от времени их меняют. Если понравится, желающие могут купить. Местный торговый центр ничуть не уступает по размеру московскому ГУМу. А уж по ассортименту товаров далеко превосходит его.
Дело было в воскресенье, вице-президент Райбек был свободен от колледжа и встречал меня в аэропорту лично с женой Линдой. Перво-наперво они устроили мне автомобильную экскурсию по городу и в так называемый Колорадский Национальный монумент. У меня заняло время усвоить, что американские природные заповедники относятся как бы к разным категориям. Заповедники высшей категории называются национальными парками. А заповедники, меньшие по размерам или по значению, часто именуются национальными монументами, т.е., можно сказать, природно-ландшафтными памятниками. По-русски слово "монумент" в таком контексте мы никогда не употребляем.
Для объявления какой-либо территории национальным парком Президенту США требуется одобрение Конгресса. Эта процедура трудоемкая и долгая. А для объявления района национальным монументом одобрения Конгресса не нужно. Президент, если захочет, делает это в одиночку. Монументы получают меньшее государственное финансирование и осуществляют менее жесткую политику в части охраны дикой природы. Все это типичный случай американских бюрократических выкрутас. В США насчитывается около 400 объектов, входящих в систему национальных парков, и около ста национальных монументов. Есть и другие типы природоохранных территорий, например, национальные лесные массивы и так далее, которые наша дочь Ксюша с юмором называла "национальными кустами".
Персонал служащих национальных парков и монументов носит отличающую их форму и называется рейнджерами. Любопытно, что рейнджеры обладают всей полнотой юрисдикции над вверенной их попечению территорией. Скажем, если в парке случится уголовное преступление, они не будут звать полицию, а расследуют преступление самостоятельно.
Колорадский Национальный монумент -- колоритное зрелище и рай для геологов. Это вздыбившееся ввысь дно древнего высохшего моря, которое некогда облюбовали бесчисленные полчища динозавров. Теперь здесь постоянно выкапывают их окаменелые скелеты. Когда на нашей памяти почтовая служба США выпустила серию марок с разными видами динозавров, гашение "первого дня" производилось в Гранд Джанкшне -- динозавровой "столице мира".
Дорога через монумент петляет среди живописнейших ущелий и причудливых скал-останцов. Все они броско-красного цвета, -- полное ощущение, что ты неведомым образом перенесся с Земли на Марс. Туристы со всей страны сплошь да рядом приезжают в Колорадо на день-два специально, чтобы посетить монумент. Даже сегодня, после пятнадцати лет жизни в Гранд Джанкшне, мы тоже заезжаем туда с удовольствием и всегда возим туда на экскурсию наших гостей. Что же тут говорить о самом первом -- превеликом -- впечатлении от Колорадского Национального монумента.
После поездки по монументу и парку, Джим с Линдой завезли меня домой, накормили ужином и "угостили" уже несвежей тогда картиной из русской жизни -- "Доктором Живаго". Но я ее тогда еще не видел. Ночевал в Хилтоне, лучшей гостинице города. Общее же число гостиниц в этом махоньком городке превышает сотню, -- знаю это достоверно из телефонного справочника. Число же ресторанов настолько велико, что поленился считать. Встречаются национальные: много китайских, итальянских, японских, тайских. Есть и монгольский, и непальский, и всяческие другие.
После восхитительного воскресенья понедельник оказался воистину тяжелым. Я выступал пять раз: вечером на публике, а днем на узком профессорском семинаре и в студенческих аудиториях. Выслушав меня несколько раз и посовещавшись с коллегами, Джим Райбек задумчиво сказал:
-- Не знаю, нужно ли это Вам, но мы могли бы Вас принять на учебный год в качестве приглашенного профессора.
Я отвечал сдержанно и уклончиво, что надо посоветоваться в Москве с коллегами и женой. Он согласился, и решение вопроса было отложено до его приезда в Москву.
Свободное копирование
