С первых дней работы в ИИЕиТе я обнаружил, что профессиональный уровень сотрудников института очень неровный. Как, наверное, повсюду в науке, в немалом числе существовали воинствующие бездельники, которые считали своим единственным долгом исправное получение зарплаты. Были и блистательные ученые с интересными и яркими публикациями. В профессиональном плане у них было чему поучиться. Я не могу, разумеется, перечислить всех и ограничусь несколькими отдельными примерами.
Мне нравились книги по психологии научного творчества Михаила Григорьевича Ярошевского (1915-2002) и его воспитанника Владимира Петровича Карцева. Философ Александр Павлович Огурцов с годами опубликовал блестящее исследование по происхождению дисциплинарной структуры науки. Замечательно работал Игорь Серафимович Алексеев (1935-1988). Мне импонировали идеи об объективных критериях в науке, разработанные лауреатом Государственной премии Юрием Борисовичем Татариновым (1920-1998). Интересными исследователями были И.Д.Рожанский (1913-1994), В.Ж.Келле (1920-2010), Б.А.Старостин (1939-2009). Зинаида Кузьминична Соколовская (Новокшанова; род. в 1928 г.) на протяжении десятилетий остается душой полезнейшей серии "Научных биографий". Прекрасным организатором был "главный теоретик истории космонавтики" Виктор Николаевич Сокольский (1924-2002).
На моей памяти среди сотрудников Института появилась чрезвычайно интересная и запоминающаяся личность, кораблестроитель, активный участник испытаний советского атомного оружия для флота, вице-адмирал Евгений Александрович Шитиков (1922-1998). Он возглавил пришедшую в Институт вместе с ним группу моряков -- группу истории кораблестроения. Ставки для них выделил лично Президент Академии А.П.Александров.
Неровность кадрового состава бросалась в глаза и в моем Секторе истории физики и механики. В положительном смысле выделялись: из старшего поколения -- Борис Григорьевич Кузнецов (1903-1984; по базовому образованию экономист, некогда ведущий советник Президента Академии наук военного времени В.Л.Комарова) и из моего поколения -- Владимир Павлович Визгин. Было много талантливой молодежи, особенно ярко на хорошем международном уровне работал Алексей Борисович Кожевников. На первых порах ему мало уступал мой аспирант (а потом и докторант) Михаил Юрьевич Шевченко.
Особую группу в институте составляли "ниспровергатели". Поскольку их насчитывалось несколько человек, надо полагать, явление не было редким исключением. Это были профессионалы из разных областей естествознания, которые предлагали "еретические" научные идеи и вступали в клинч со своими бывшими коллегами из профильных институтов. Их исторгали из прежней профессиональной среды, и они находили укрытие в истории своей науки. Но не занимались собственно историей, а использовали крышу и периодические издания ИИЕиТа для продолжения непримиримой борьбы со своими заклятыми оппонентами в прежней области деятельности. Мне казалось, что это неверно. Я не против "еретиков" в науке. Может, наши институтские "еретики" и были кое в чем правы, но в институте некому было квалифицированно судить об этом, и в конечном счете престиж института как убежища для "псевдонаучных идей" от этих коллизий серьезно страдал.
Огромная проблема института была точно той же, что и лаборатории К.П.Флоренского -- многопрофильность. Институт заявлял о необходимости создания при нем ученых советов для защиты диссертаций в области математики, физики, химии, наук о Земле, биологии, технических наук (разной специализации), философии, социологии, психологии, и т.д. Высшая аттестационная комиссия (ВАК) смотрела на это крайне негативно, не без основания утверждая, что в одном институте не может быть такого количества советов по столь разным профилям. На этой почве бесконечная борьба с ВАКом шла десятилетиями, и отнюдь не в пользу ИИЕиТа. Защита диссертаций в институте, особенно докторских, была почти постоянной головной болью.
ВАК предлагал два пути разрешения проклятой проблемы -- один хуже другого. Первый: давать за историю науки степени кандидата (или доктора) исторических наук. Подумайте сами -- какой из историка физики кандидат исторических наук? Может ли он, например, преподавать в университете гражданскую историю? Второй путь: ввести в списке специальностей новую рубрику -- кандидат (доктор) истории науки. Но это было бы неоправданным зауживанием области будущей деятельности специалиста. Тот же вопрос -- может ли кандидат истории науки преподавать, скажем, физику? Все ВАКовские специальности очень широкие, без детализации: физико-математические науки, юридические науки, химические науки и т.д.
Много позже, уже будучи замдиректора ИИЕиТа, я пытался разрешить эту коварную проблему непосредственно с Николаем Васильевичем Карловым (род. в 1929 г.) -- ректором Московского физико-технического института (1987-1997) и председателем ВАКа (1992-1998). Успех был частичным -- в одном конкретном случае докторской защиты С.Р.Филоновича.
Свободное копирование
