Поскольку к этому моменту наш с Олей квартирный вопрос еще не был решен, рождение Мишуни едва не закончилось жутким ЧП. Оля должна была вот-вот родить, а дело было под Новый год. В предновогодний день бабушка -- Олина мама -- должна была рано утром вести Ксюшу на елку. Она приехала ночевать к Оле, но при этом мне в однокомнатной квартире места уже физически не оставалось. Я уехал к маме от метро "Юго-Западная" к метро "Беляево". Договорились, что если у Оли начнутся схватки, она немедленно мне перезвонит, я вызову такси и заеду за ней.
Я заблаговременно созвонился с диспетчером таксопарка, объяснил ситуацию, договорился о возможном срочном вызове такси ночью и лег спать. В полночь позвонила Оля, что пора ехать в роддом (опять на Шаболовку). Милая диспетчерша, как договорились, послала машину. Я, как безумный, ждал ее полтора часа, то и дело выбегая на мороз. Из таксопарка пришлось высылать вторую машину. Пришли обе: оказалось, что первый шофер подхватил "левого" пассажира и "чуть-чуть" подзадержался.
В итоге роды у Оли начались прямо в такси. Машина мчала нас по предновогоднему заснеженному Ленинском проспекту на Шаболовку, а я на заднем сидении обнимал Олю и умолял терпеть. К счастью, таксист знал нужный роддом, там недавно рожала его жена. Через пять минут после того, как Оля перешагнула порог -- я не успел упаковать ее шубу, чтобы везти домой -- медсестра сообщила, что родился сын. Вторые роды, как водится, проходили намного стремительнее первых.
Чтобы сделать длинную историю короткой, опущу детали и перейду прямиком к последствиям всех описанных событий. С началом перестройки, в апреле 1985 г. -- после полутора лет поисков подходящего обмена -- мы с Олей, детьми и мамой переехали в квартиру на улице Рылеева у метро "Кропоткинская". Название улица Рылеева вместо прежнего Гагаринского переулка было введено в 1962 г. В 1994 улице Рылеева возвращено ее дореволюционное название Гагаринский переулок.
Переезд в апреле 1985 г. на последний (пятый) этаж старого (в дореволюционной терминологии, доходного) дома в Гагаринском переулке был связан с огромными бытовыми трудностями. Расположение дома в историческом центре Москвы и сама квартира по удобству были великолепными (адрес: улица Рылеева, дом 23, кв. 63). Кругом было море достопримечательностей. Так, например, в другом дореволюционном доходном доме нискосок от нашего -- на углу Гагаринского и Староконюшенного -- родился великий актер и режиссер Олег Ефремов (1927-2000). Где-то в самом нашем доме жил известный географ, член-корр АН СССР, автор нескольких университетских и школьных учебников Н.Н.Баранский (1881-1963).
Район-то не вызывал сомнений, однако по своему состоянию квартира была хуже заплеванного провинциального вокзала -- грязна и запущена до полного омерзения. Ее предстояло привести в порядок.
На семейном совете было уговорено, что ремонтные работы пройдут в два этапа. За генеральный план ремонта отвечала, конечно, Оля. Она же намечала отделочные материалы, расцветки, а я был техническим "исполнителем" ее грандиозных творческих замыслов высокого полета. На период первого этапа работы Оля бросила меня одного и вместе с малыми детьми уехала на все лето к матери на Сокол. Мама тоже уехала на отдых в Прибалтику. А я целое лето, не покладая рук, как негр на плантации занимался ремонтом.
Кроме обычного косметического ремонта (побелка потолка, обои), оставленного на дальнейшее, пришлось передвинуть на новое место газовую колонку в ванной и заменить саму чугунную ванну, заново сваривать трубы, чтобы провести горячую воду из колонки в ванной на кухню, устранять ненужные трубы, паутиной оплетавшие ванную и дальнюю прихожую, менять газовую плиту, покрывать ванную комнату и кухню кафелем, приводить в порядок сгнившие оконные рамы, циклевать паркет (изуродованный от рубки дров на полу во время войны), вставлять красивые стекла в некогда грубо заколоченные фанерой внутренние перегородки, "телефонизировать" квартиру, и так далее.
Мои друзья -- строительные консультанты -- были правы: в основе своей квартира была замечательной и крепкой. Ее можно было обустроить. Но даже после описанного ремонта оставались дефекты: текла неправильно положенная крыша, не ходил на пятый этаж лифт, сплошь да рядом не было воды.
Вы не поверите, что по поводу обычной воды мне пришлось несколько раз ходить на прием в райком партии и риторически интересоваться, имею ли я по конституции право на холодную воду? В итоге райком создал комиссию и я, вместе с комиссией и инженерами-эксплуатационниками, полез в подвалы дома. Их оказалось два -- один над другим. Несколько десятилетий назад, наверное, во время войны, в нижнем подвале кто-то завернул кран, так что вода едва сочилась. Если жильцы пользовались водой на одном из четырех этажей под нами, к нам вода уже не текла. Кран попытались открыть, и, проржавевший от старости, он целиком вывалился из трубы. Удалось исправить и это. Мы счастливо прожили в квартире на Гагаринском десять лет -- семь с мамой и еще три после ее смерти до отъезда в США в августе 1995 г.
Приятно вспомнить продуманную планировку нашей квартиры. Она изначально предназначалась для не чересчур состоятельного адвоката или врача. С парадной лестницы входящий попадал в просторную светлую прихожую с окном, откуда дверь вела в удобную "приемную". Мы использовали ее как гостиную для посиделок с гостями. "Приемная" соединялась внутренней дверью с кабинетом хозяина. В наше время эта внутренняя дверь была наглухо забита, и мы ее не открывали. Кабинет использовался нами и как кабинет, и как спальня.
Узким коридорчиком можно было из первой прихожей пройти во вторую, дальнюю прихожую. Из нее двери вели в ванную, туалет, кухню и три комнаты. Одна --крохотная комнатушка "для прислуги" -- использовалась у нас как кладовка для верхней одежды. Две других были уютными спальнями примерно по десять квадратных метров каждая. В одной располагались дети, в другой -- мама, а после ее смерти дети "разъехались" по отдельным комнатам. На кухне был, как всегда в старину, "черный ход" с лестницей на улицу и на чердак. В коридорчике между прихожими были оборудованы глубокие ёмкие антресоли. А в прихожей висело замечательное большое зеркало, в которое всегда смотрелась маленькая Ксюша, когда уходила на танцевальный кружок в Дом Учёных.
Кое-кто из соседей по нашему подъезду оказались людьми небезызвестными. На третьем этаже жил литературовед Игорь Иванович Виноградов (род. в 1930 г.) -- заведующий отделом "Нового мира" эпохи Твардовского. Он дружил с актером Сергеем Юрским, который, переехав в Москву из Питера, поселился через несколько домов от нас тоже на улице Рылеева. В 1992 г. Виноградов сменил Владимира Максимова (1930-1995) на посту главного редактора журнала "Континент" (Максимов не вернулся в Россию из эмиграции, умер в Париже и похоронен невдалеке от Бунина на русской части кладбища Сент-Женевьев де Буа). На первом этаже обитал плодовитый сочинитель из Армении, курд по национальности, Кавад (Карем) Багирович Раш. Он без устали печатался в основном на военные темы, гордился повестью о воинской доблести "Сибиряки против СС". Очень пекся о своих малолетних детях. На сегодня его перу принадлежит несколько книг об офицерской чести. Как только такое стало возможным, он выгодно продал свою квартиру в нашем доме и сменил местожительство.
Характерный эпизод той поры. У Игоря Виноградова случился инфаркт, а санитары скорой помощи отказывались одни нести его на носилках с третьего этажа вниз по лестнице. Жена Игоря, Нина, позвала на помощь друзей -- меня и Сергея Юрского. Общими усилиями мы справились.
Свободное копирование
