После назначения Глушко в Подлипки в кратчайшие сроки под его руководством был подготовлен совершенно новый лунный проект, насчитывающий под сто томов технической документации в роскошных переплетах. До коллапса страны было еще далеко, но время неограниченных трат на космос миновало.
Лаборатория Флоренского доживала последние дни в ИКИ, но функционировала. На наши плечи легла вся тяжесть научного обоснования нового варианта лунной экспедиции. У нас был написан полновесный "научный" том глушковского многотомника: научные цели, возможные районы посадок, обеспечение работы на поверхности, инструменты. Глушко быстро организовал защиту проекта у себя на предприятии в Подлипках.
Мне довелось докладывать наши материалы на секции Ученого совета предприятия под председательством космонавта В.И.Севастьянова (1935-2010). Не могу похвастать, что это было приятным занятием. Мой ровесник, космонавт плохо понимал суть дела, был задирист, беспрестанно перебивал доклад вопросами и брюзжал, выказывая свою ученость. Но деваться ему было некуда. Наш том был утвержден к дальнейшему прохождению по инстанциям вместе со всеми остальными.
Проект в целом рассматривался на расширенном заседании Ученого совета предприятия. Зал был забит, а в президиуме сидел весь цвет руководства отраслью: зам. предсовмина, председатель Комиссии по военно-промышленым вопросам Л.В.Смирнов, министр общего машиностроения С.А.Афанасьев, члены Совета главных конструкторов, генералитет и прочая, и прочая. Краткое сообщение по науке делал генерал Г.С.Нариманов (Сагдеев от греха подальше на всякий случай не поехал). Нариманов взял в свою свиту меня и Лешу Пронина -- готовить демонстрацию плакатов.
Перед заседанием произошел курьез. К крайнему стулу во втором ряду подобрался скромный человек и хотел присесть. Орденов и других знаков отличия на деловые собрания, естественно, не цепляли. К вознамерившемуся присесть скромнику подскочил Леша Пронин (он был первый раз на таком высоком собрании и не знал никого в лицо). Накрыв стул руками, он закричал: "А здесь занято, занято". Скромный человек остолбенел будто увидел вдруг перед собой черта с рогами. Это был Николай Алексеевич Пилюгин (1908-1982) -- главный конструктор по системам управления. Я уж и не чаял, как его -- смертельно обиженного, что в этом доме некоторые ухитряются его не знать -- успокоить. Слава Богу, его пригласили в президиум.
Собрание шло бурно и тянулось бесконечно, но никто из начальства проекта особенно не ругал, и он был одобрен. Глушко тотчас отправил свое многотомное детище в ЦК КПСС, и следом, как член ЦК КПСС, добился аудиенции у Генсека Л.И.Брежнева. Говорили, что Леонид Ильич остался доволен и проект поддержал. Может, так оно и было, только всерьез это ровным счетом ничего не значило. Брежнев регулярно бросал слова на ветер.
Оборонный отдел ЦК КПСС, не мешкая, переслал проект для экспертизы в Академию наук М.В.Келдышу. Келдыш, не раздумывая, вызвал директора головного института Сагдеева и приказал ему подготовить заключение. В первые годы своего директорства Сагдеев слушался Келдыша как солдат на плацу. Он принял приказ Президента к исполнению и, естественно, перепоручил это дело мне. А как же могло быть иначе -- я был более других в курсе дела: знаком и с проблемой, и с проектом Глушко.
Сразу оговорюсь, что отношение коллег по ИКИ к затее Глушко было самым резко отрицательным. Они не без оснований считали, что если лунная экспедиция состоится, она приберет к рукам все космические деньги. О других крупных проектах, особенно в области астрофизики, можно будет забыть надолго. В этой связи, как сторонник лунной экспедиции, я вызывал в Институте массовую неприязнь. Стою как-то в очереди в столовой, а люди передо мной, не зная меня в лицо, шепчутся: "Слышали, в Институте есть такой Гурштейн. Так он хочет все наши деньги оттяпать себе". Так рассуждал, между прочим, не какой-нибудь неграмотный сантехник, а доктор наук астрофизик И.В.Эстулин. Рассуждал так, как будто от меня или даже от Сагдеева что-то зависело. На самом деле судьба лунной экспедиции вершилась на высшем партийном и государственном Олимпе. В этой давно начатой покойным С.П.Королевым шахматной комбинации мы оба были пешками в чужой игре. Короли и ферзи ходили вовсе не в стенах Академии наук.
Активным антагонистом лунной экспедиции был И.С.Шкловский. Мы с ним имели специальный разговор на эту тему. "Саша, -- подвел он итог, -- я вас люблю, но с Луной буду биться до последней капли крови".
Сагдеев уезжал советоваться к мудрому П.Л.Капице: "Нужны ли стране грандиозные проекты?". Капица отвечал: "Грандиозные проекты в нашей стране никогда не выполняются. Но кое-что полезное от них в конечном счете проистекает. Хотя и не то, что задумывали. Грандиозный Дворец Советов не построили. Но энтузиаст-техник, который там работал, выучился на инженера и вдохновленный великим проектом через много лет построил Останкинскую телебашню. Хоть и не Дворец Советов, но нечто рекордное. Так что польза в великих проектах есть".
Свободное копирование
