Из высоких академических инстанций в годы бурной космической деятельности мне приходилось регулярно бывать не только в Президиуме Академии наук. По Академии, высшим органом руководства космическими исследованиями был Совет No 1 под председательством М.В.Келдыша (А.П.Виноградов руководил секцией этого Совета по Луне и планетам). Аппарат Совета No 1 размещался в Институте прикладной математики (ныне имени Келдыша) на Миусской площади неподалеку от многофигурного памятника А.А.Фадееву. Я частенько посещал это место как для общения по научным делам с келдышевскими баллистиками, так и для решения насущных вопросов в келдышевском Совете. Чаще всего мне доводилось работать с Юрием Ивановичем Ефремовым, с которым мы всегда находили полное взаимопонимание.
После окончания Астрономического отделения МГУ Юрий Иванович Ефремов (не путать с моим добрым другом, известным ГАИШевским астрономом, доктором физико-математических наук Юрием Николаевичем Ефремовым) попал по распределению на работу в ГАИШ и оставался там на скромных ролях вплоть до наступления космической эры. Келдышу в эту пору потребовался сотрудник-астроном для своего аппарата. Тогдашний директор ГАИШ Б.В.Кукаркин рекомендовал Ю.И.Ефремова.
Жил Ю.И.Ефремов далеко за городом, тратил уйму времени ежедневно на дорогу туда и обратно. Из-за отсутствия кандидатской степени зарплату получал небольшую. Но трудная жизнь его не озлобила и не притупила его научной честности. Он готовил документы Совета тщательно и с пониманием существа дела, что в директивных органах случалось далеко не часто. Более того, он был не чужд хорошего литературного слога. Я был искренне рад за Юрия Ивановича, когда по какому-то случаю ему присудили Государственную премию СССР.
Юрий Иванович готовил многие директивные документы, шедшие далее прямиком в правительство, и, когда они касались наших научных интересов, никогда не пренебрегал возможностью согласовать текст и на корню устранить любые неточности. Это было важно и полезно для дела.
Отдельной страницей моей космической биографии оказалась изнурительная многомесячная эпопея работы с Президентом Академии наук М.В.Келдышем над заключением по проекту лунной экспедиции В.П.Глушко. Но об этом я подробнее поделюсь воспоминаниями позднее в другой главе.
Немалая толика моего внешнего общения приходилась на "желтый дом" -- помимо Института прикладной математики другое таинственное здание на Миусской площади с другой стороны памятника А.А.Фадееву, а именно Министерство общего машиностроения СССР (по роду своей деятельности это было Министерство ракетостроения и машиностроения в области космоса), где каждый подсиживал каждого. Противоречия между высокими чиновниками рождались, между тем, уже на самом верху: так, по многим вопросам не было никакого единства между позициями Академии наук и министерства.
Московские заседания Госкомиссий сплошь да рядом проходили в конференц-зале МОМа и с годами участие в них стало как бы неотъемлемым атрибутом моей будничной работы: напряженной, но скучноватой -- с огромной потерей времени на пустопорожние словопрения. В моем лице на заседаниях Госкомиссий, можно сказать, олицетворялась академическая "лунная" наука. Келдышевских баллистиков чаще всего представлял Эфраим Лазаревич Аким -- очень светлая голова; я о нем уже рассказывал ранее.
Министра общего машиностроения, "молотобойца" С.А.Афанасьева я встречал редко и только мельком. Контактировал, главным образом, с первым заместителем министра, председателем Госкомиссий по лунно-планетным аппаратам, генерал-лейтенантом-инженером Георгием Александровичем Тюлиным и его непосредственным окружением. В его близкое окружение входил и "Крошка" -- болезненно грузный Юрий Николаевич Коптев -- будущий руководитель в 1992-2004 гг. уже не советского, а Российского космического агентства (в 1999 г. переименовано в Российское авиационно-космическое агентство, потом стало Федеральным космическим агентством под руководством генерал-полковника А.Н.Перминова -- Роскосмосом. В апреле 2011 г. Перминова, бесславно достигшего 65 лет, сменил генерал армии В.А.Поповкин. Он тоже не добьется видимых успехов, и после ряда очевидных космических провалов в октябре 2013 года будет заменен на генерал-полковника Олега Николаевича Остапенко).
Но это все происходило много позднее. А в 1974 начальник отдела Главного управления МОМа Ю.Н.Коптев не чурался названивать мне по телефону со всякими "лунными" просьбами, и на 60-летний юбилей Г.А.Тюлина я возил ему в Министерство приветственный адрес от ИКИ. Тогда-то Тюлин и соблазнял меня стать его "литературным поденщиком" для записи и обработки мемуаров. Насколько я знаю, они никогда им не были написаны.
Попозже другое такое же предложение -- при посредничестве директора ИИЕиТа -- последовало мне от академика Владимира Алексеевича Кириллина (1913-1999) -- председателя ГКНТ и заместителя Председателя Совета Министров СССР А.Н.Косыгина. Оба лестных предложения сопровождались, естественно, посулами щедрых наград, но меня подобная слава никогда не прельщала. (За редактирование рукописи Кириллина взялся мой коллега по сектору В.С.Кирсанов; книга вышла в свет в 1986 г., и за нее Володя получил в дар ценный старинный фолиант). Г.А.Тюлин на практике хорошо знал мои литературные возможности, Кириллин -- нет. Но, видимо, еврейская фамилия должна была служить ему гарантией качества. Она не смущала, ее бы напечатали на задворках книги меленьким курсивом.
Свободное копирование
