Прошло чуть более двух лет с разбившейся "Луны-15", как я попал в новую аварийную комиссию по поводу неудачи "Луны-18" (запущена 2 сентября 1971 г.). Она должна была доставить на Землю еще одну пробу лунного грунта. В это время в связи со смертью Бабакина -- 3 августа 1971 г. -- новым руководителем предприятия в Химках становится сподвижник Королева, первый зам. Г.Н.Бабакина Сергей Сергеевич Крюков (1918-2005; руководил предприятием в 1971-78 гг.). Его замом по Луне остается мой добрый знакомый Олег Генрихович Ивановский.
Для забора лунного грунта "Луной-18" мы решили пойти на больший, чем обычно, риск при посадке. Каждый американский "Аполлон" доставлял на Землю под сотню килограммов лунных камней и реголита (лунной "почвы"). Возможности советской возвращаемой на Землю капсулы колебались около 100 грамм. Малая масса наших образцов могла быть компенсирована необычностью района их отбора. Мы решили направить "Луну-18" на лунный материк, куда "Аполлоны" не высаживались.
Фишка такого решения легко объяснима. В пилотируемых полетах на первом месте стоит безопасность экипажа. А мы в СССР изучаем Луну с помощью роботов. Поэтому мы можем рискнуть, и направить очередного робота -- в интересах науки -- не на плоское лунное море, а в менее доступный горный район. Вероятность погубить КА при этом возрастает раза в три, но зато, в случае успеха, мы получаем для анализа на Земле иной тип внеземного вещества.
Естественно, мы с Флоренским тщательно согласовали это неординарное предложение с А.П.Виноградовым, и он его поддержал. На Госкомиссии при утверждении места посадки Г.А.Тюлин, как и следовало ожидать, буянил по поводу увеличения риска разбиться при посадке в 3 раза: "Как я буду оправдываться перед ЦК, что мы сознательно жертвуем космическим аппаратом?" Мне пришлось долго и нудно отвечать на вопросы, но в конце концов логика нашего предложения восторжествовала. Решили-таки лететь на лунный материк.
"Луна-18" разбилась при ударе о лунную поверхность, причем благодаря телеметрии техническая картина происшествия была кристально ясна. Я уже писал, что каждый лунный КА снабжен тремя маленькими двигателями системы ориентации. Они работают на сжатом газе и призваны обеспечить надлежащую ориентацию КА при спуске на поверхность Луны. Клапан одного из этих двигателей по неведомой причине не закрылся, и из-под него вытекала струйка газа, создавая вращательный момент. КА заваливался на бок. Гироскопы системы ориентации подавали сигнал на два других двигателя, которые парировали незакрывшийся. С ориентацией все было в порядке, но все три двигателя непрерывно работали и постоянно расходовали рабочее тело (газ под давлением). В итоге не хватило ресурса рабочего тела. Незадолго перед контактом с поверхностью газ иссяк, и КА превратился в неориентированный кусок металла. Итог, сами понимаете, плачевный.
Попав в аварийную комиссию, на этот раз я мог с чистой совестью кайфовать, поскольку к топографии Луны авария никакого отношения стопроцентно не имела. Госкомиссия принялась с жаром выяснять причину, почему не закрылся клапан. Не могу вспомнить название предприятия, которое выпускало эти маленькие двигатели системы ориентации. Руководитель этого предприятия сразу же залег в больницу, а отдуваться вместо себя отправил зама, фамилию которого тоже не припомню. Отчетливо запомнил только, что фамилия эта была для Госкомиссии неблагозвучной, а сам он -- ветеран войны -- сильно хромал и ходил с палкой. Назовем его условно Колченогий.
Колченогого замучили допросом по всем параметрам двигателя. Кое-какие цифры он на память не помнил и просил разрешения переспросить инженеров-разработчиков. Тут начиналось светопреставление: этот виновник аварии даже технику-то свою как следует не знает.
Зал заседания Госкомиссии был увешан плакатами с деталями проклятого двигателя. Каждый тыкал пальцем в плакаты и требовал разъяснений. Взмокший Колченогий отбивался: "Наши двигатели работают на всех космических кораблях. У нас военная приемка (это значит, что большой процент двигателей из каждой партии готовой продукции проходил огневые испытания на земле). Всегда все было в порядке. Не знаю, что случилось на этот раз. Дело не в конструкции двигателя. Это -- стихийное бедствие". Так продолжалось два дня.
В конце второго дня избиения Колченогого замечаю в перерыве, что он подбирается к Пану. Пан -- это Владимир Павлович Пантелеев, вальяжный, хамоватый, первый заместитель С.С.Крюкова, нового главного конструктора головного предприятия, сменившего Г.Н.Бабакина. Колченогий горячим шепотом убеждает Пана: "Мы работаем на вас давно. Мы скованы одной цепью. Не топчите нас. Лучше помогите отмыться. Вам же хуже будет". Но позиция Пана непреклонна -- его фирма не хочет брать на себя ни капли ответственности. Все валит на смежника. Пусть они одни и отвечают.
На следующее утро Колченогий делает заявление:
-- Да, у нашего двигателя не закрылся клапан. Это факт. Но кто делал патрубки, которые поставляют газ от резервуара к нашему двигателю. Головное предприятие. Что если у них в патрубке осталась металлическая заусеница. Поток газа надул ее под наш клапан. Вот он и не закрылся.
Тюлин подхватился будто его гюрза ужалила. Вскочил в свой членовоз и, пока никто не очухался, на заводе Лавочкина вбежал на склад готовой продукции. Вызвали рабочих, и -- один за другим -- стали вспарывать готовые патрубки. Чего там только ни оказалось! Один хуже другого! Не только мелкие заусеницы, а, можно сказать, металлическая стружка.
Все обернулось шиворот навыворот. Теперь-то уж Колченогий хромал гоголем, а В.П.Пантелеев и его коллеги судорожно оправдывались перед Тюлиным: да это не те патрубки, они еще не доведены, им еще предстоит технологическая обработка, и так далее.
Вот как важно в аварийной комиссии знать, какие огрехи у кого за душой. Вывод аварийной комиссии был как всегда: причины стихийного бедствия не установлены. Но для сообщения ТАСС я лично посоветовал Тюлину: в интересах науки мы летели в труднодоступный горный район -- потому и разбились. Валите всё на Луну. Так и поступили.
Свободное копирование
