Во время сессии КОСПАРа в мае 1970 г. я провел несколько дней в обществе американского астрогеолога Гарольда Мазурского (1922-1990). Последний начинал свою карьеру в Американской геологической службе, а потом перешел в космическое агентство НАСА, где отвечал за выбор мест для посадок космических аппаратов на Луне и Марсе. Его офис располагался в городе Флагстафф, штат Аризона. (После переезда в Колорадо я бывал во Флагстаффе несколько раз и знаю его довольно прилично. Кстати, именно здесь Клайд Томбо открыл в 1930 г. Плутон. Здесь же находится филиал Морской обсерватории США и -- подле города -- знаменитый Аризонский метеоритный кратер).
Сегодня именем Мазурского назван кратер на Марсе и астероид. Можно сказать, что мы с ним были визави по разные стороны линии фронта "космической гонки": мы в СССР вели ту же работу, что Мазурский в США. Человеком он был общительным и свойским.
Во время пребывания Мазурского в Ленинграде отменили авиарейс, на котором он должен был прямиком возвращаться в США. Между тем в НАСА проводили какое-то совещание. Мне с Базилевским пришлось помогать ему менять авиабилеты, чтобы кружным путем с несколькими пересадками успеть на совещание. Я, неуч, недоумевал, неужели нельзя откомандировать на совещание заместителя. Оказалось, что по правилам НАСА это недопустимо. Если тебе выделяют деньги на научную работу, ты должен представлять эту работу лично. Иначе отсутствие на совещании рассматривается как отсутствие интереса к порученному делу, и никакие мнения никаких заместителей во внимание не принимаются. Американская дисциплина резко отличалась от привычной советской расхлябанности.
Одна из моделей кемурджиановского лунохода испытывалась на крутых каменных осыпях Камчатки, и наш Отдел принимал в испытаниях горячее участие. Каким же я был недотепой, что из-за постоянной текучки не выкроил нескольких дней, чтобы побывать в экзотическом краю вулканов и гейзеров. Мое участие в испытаниях ограничилось лишь подписанием технических и финансовых документов. Тогда казалось, что вся жизнь впереди, и побывать на Камчатке будет никогда не поздно. Какая близорукость!
Во время посадки на Луну первого лунохода Кемурджиан лежал в госпитале. Он сбежал оттуда на костылях и, превозмогая боли, вместе со всей Госкомиссией участвовал в управлении своим детищем. Ему аплодировали. По результатам исследований при создании и эксплуатации "Лунохода-1" в 1971 г. Кемурджиан защитил докторскую диссертацию. После "Лунохода-2" в 1973 г. он стал лауреатом Ленинской премии.
Добавлю, что много позже эпопеи с луноходами, в 1986 г. Кемурджиан был командирован на аварийную Чернобыльскую АЭС. Под его руководством в сжатые сроки был изготовлен дистанционно управляемый специализированный транспортный робот СТР-1, оказавший существенную помощь при ликвидации последствий аварии.
Кемурджиан -- автор и соавтор сотен публикаций, большинство из которых, правда, выходили под псевдонимами (Александров, Леонович, Углев). Созданное под его началом самоходное лунное шасси -- одно из реальных крупных достижений советской космонавтики. Я горд, что был хорошо знаком с ним лично.
Большими молодцами были молодые офицеры -- сменные экипажи лунохода (командир экипажа, водитель, штурман, бортинженер, оператор остронаправленной антенны), непосредственно управлявшие движением и практически осуществлявшие намеченную для лунного робота программу. Что же касается собственно научных достижений на "Луноходе-1" -- это история преимущественно горьких потерь. Прибор для определения химического состава грунта "Рифма" (Г.Е.Кочаров, С.В.Викторов) был задуман хорошо, но не имел необходимой чувствительности. Магнитометр (Ш.Ш.Долгинов) не был грамотно установлен и измерял, главным образом, магнитные наводки от шасси. Фотометр для измерения яркости неба (академик А.Б.Северный) страдал от бликов.
Глупостями занимался Б.В.Непоклонов. Ему удалось вписать в программу лунохода пункт об испытании навигации путем возвращения через три лунных дня к точке посадки. Это никак нельзя отнести к числу научных задач, но она была как бы зрелищной для широкой публики, и нам не хватило сил сопротивляться. Прокладывая маршрут, Борис заблудился. Пришлось взять направление, перпендикулярное старой колее, и уже по колее вернуться к покинутой посадочной платформе. Хороша навигация! Об этом никогда не писали, но в этом легко удостовериться, достаточно бросить беглый взгляд на петлю в схеме движения "Лунохода-1".
Свободное копирование
