В 1967 г. еще оставался открытым насущный вопрос, займет ли на самом деле К.П.Флоренский пост заведующего Отделом Луны и планет ИКИ. В ленинградском ВСЕГЕИ (Всероссийском научно-исследовательском геологическом институте им. А.П.Карпинского) работал очень известный, пожилой и заслуженный геолог, тоже близкий к академику А.П.Виноградову -- доктор геолого-минералогических наук Александр Васильевич Хабаков (1904-1988). В 1949 г. он выпустил из печати пионерский труд "Об основных вопросах истории развития поверхности Луны" и в глазах академика Виноградова котировался выше К.П.Флоренского. Виноградов счел нужным предложить Хабакову московскую квартиру и пост заведующего отделом в ИКИ, но тот после затяжного раздумья отказался переезжать из Ленинграда в Москву. Рассматривалась кандидатура ученика академика О.Ю.Шмидта -- доктора физико-математических наук и москвича Бориса Юльевича Левина (1912 1989) из Института физики Земли, но это было несерьезно: Левин не принадлежал к кадровой обойме Виноградова.
Долго ли, коротко ли, мы с Флоренским, оставаясь сотрудниками ГЕОХИ, перебрались в помещение ИКИ на Профсоюзной улице у станции метро "Калужская". Огромное здание ИКИ -- небоскреб на боку -- еще строилось, и первые сотрудники теснились в духоте и обиде в четырех наспех поставленных и соединенных переходами "стекляшках" -- маленьких типовых стеклянных коробочках, запроектированных для городских "салонов моды" -- парикмахерских. В нашем распоряжении была одна комната. Иным было еще хуже: они ютились в неприспособленном арендованном подвале на Масловке.
Мы получили по тем временам много вакансий. Флоренский теоретизировал, хотя тоже занимался поиском людей. Вслед за мной перешла к нам из ГАИШа К.Б.Шингарева. Взяли на работу аспиранта Виноградова Сашу (Александра Тихоновича) Базилевского. С ним возникла уйма сложностей.
А.П.Виноградов мариновал Сашину диссертацию без рассмотрения, а Флоренский боялся одобрять его прием на работу, пока ситуация с диссертацией не прояснится. Виноградов должен был дать добро на диссертацию, а заставить его обратить внимание на давно готовую работу никто не смел. Когда же Сашу, наконец, зачислили, выяснилось, что он кандидат в члены партии, а смена работы в таком статусе может квалифицироваться как нарушение партийной дисциплины. Чтобы насолить Скуридину, Ходарев требовал лишения Базилевского его кандидатского статуса со всеми удручающими последствиями (это было равносильно исключению из партии). Мы оба -- и Флоренский, и я -- всегда были беспартийными. Флоренский, естественно, как водится умыл руки, а я-таки отмазал Базилевского от нападок Ю.К.Ходарева (скандал такого рода в новом институте, слава Богу, был никому не нужен).
В МГУ на Геологическом факультете общими усилиями мы нашли молодых специалистов Жору Бурбу, Валю Поповича, Руслана Кузьмина. Кирилл Павлович взял на работу А.В.Иванова, Иру Таборко (Черную), Нину Словохотову, Лешу Пронина, Олю Родэ, Валю Полосухина, Толю Конопихина. По совету моей бывшей преподавательницы математической картографии из МИИГАиКа профессора Л.А.Вахромеевой привлекли Валю Шашкину и Наташу Бобину. В комнате негде было яблоку упасть. Отдел рос как на дрожжах, всех сотрудников и не перечислить (Зезин, Попова, Кондрацкая, Гребенник, Косолапов и другие).
К.П.Флоренский имел собственное видение нового отдела: интересное, но в конечном счете, на мой взгляд, не выдержавшее испытания временем. Он считал, что набирать специалистов одного профиля в наш комплексный отдел нельзя. Коллективно, сотрудники отдела должны иметь возможность разобраться в любой проблеме. С практической точки зрения это означало, что у нас не будет мощных специалистов ни в какой области. Каждому в его творческой работе (например, для диссертации) придется, скорее всего, ориентироваться на другие институты. Но все вместе, как комплексный отдел, мы будем намного ближе к реальным проблемам космонавтики, чем любая другая узкопрофильная научная организация -- ГАИШ, Пулковская обсерватория, Геологический институт Академии наук, Институт физики Земли, и другие. Вот почему мы охотились за молодыми способными сотрудниками в разных областях: геологами, морфологами, геохимиками, астрономами, инженерными геологами, картографами, астрономо-геодезистами.
Одним из последних актов этой непродолжительной эпопеи был официальный перевод из ГЕОХИ в ИКИ К.П.Флоренского и меня -- его заместителя. Пуповина, связывавшая наш отдел с ГЕОХИ, была оборвана. В каких-то вопросах мы оказались даже конкурентами с лабораторией Ю.А.Суркова. Но любые нестыковки можно было решать через А.П.Виноградова.
Свободное копирование
