После эйфории первых лет космической эры команде Королева была как воздух необходима передышка, снятие стресса и фора по времени, а Королев за свою чудовищно тяжелую жизнь научился выкручиваться и не из таких положений. Волевым усилием он претворил в жизнь решение о передаче своей тематики в части космических автоматов (вместе со всем проектным заделом) в бывшую авиационную фирму С.А.Лавочкина ("лавку"), которую возглавил бывший сотрудник Королева (отчасти и его соратник в 1949-52 гг.), в далекой юности радиотехник из Парка культуры и отдыха им. Горького в Москве -- Георгий Николаевич Бабакин (теперь небольшой кратер на Луне носит его имя). Я уже упоминал имя Бабакина в связи со школой в Кривоарбатском переулке, где учились писатель А.Н.Рыбаков, М.В.Келдыш и моя мама. С 1952 г. Бабакин работал в организации С.А.Лавочкина.
Всё написанное мною выше сущая правда, однако реальная жизнь была намного путанее. Еще в мае 1959 г., убедив М.В.Келдыша поставить его подпись рядом со своей, С.П.Королев направил Хрущеву в Кремль докладную записку о необходимости на перспективу радикального укрепления базы космических исследований. Он предлагал развернутую программу организационных мер, включая создание нескольких новых научно-исследовательских и проектно-конструкторских организаций, например, Института межпланетных исследований, Планетного института, Института медико-биологических проблем и т.п.
Инстанции не прислушались к голосам Королева и Келдыша. Записка затерялась на каких-то ступеньках бюрократической лестницы и почти-что ничего из этого продуманного плана, за тремя-четырьмя исключениями, осуществлено не было. Одним из этих исключений и стала -- через несколько лет -- передача толики королевской тематики на завод покойного С.А.Лавочкина.
Дважды Герой Социалистического труда (1943, 1956) Семен Алексеевич (Айзикович) Лавочкин (улыбнитесь -- пишут, что якобы его настоящая фамилия была Магазинер) был великим советским авиаконструктором. Он получил в свое ведение бывшую мебельную фабрику в подмосковных Химках, которая была в апреле 1937 г. передана в Наркомат оборонной промышленности (НКОП) для организации на ее базе авиационного производства. Приказом No 0121 от 1 июня 1937 г. вновь созданному авиационному заводу был присвоен номер 301. В годы войны Лавочкин превратил предприятие в мощное авиационное производство.
После войны фирма занималась реактивной тематикой, в частности, зенитно-ракетными комплексами В-300 и системой противовоздушной обороны "Даль", а также проектом "Буря" -- межконтинентальной сверхзвуковой крылатой ракетой. При завершении испытаний "Дали" 9 июня 1960 г. С.А.Лавочкин скончался от сердечного приступа на полигоне Сары-Шаган в районе озера Балхаш (Казахская ССР) в возрасте 59 лет, как утверждают, буквально на руках Г.Н.Бабакина. Завод скончавшегося Лавочкина казался легкой добычей, и на него зарились многие, в первую очередь, Главный конструктор из подмосковного Реутова Владимир Николаевич Челомей -- дальний родственник Хрущева (по линии жены), причем у Челомея работал сын Хрущева Сергей.
Челомей хотел обратить предприятие Лавочкина в свой филиал. И это ему удалось. Конструкторским бюро завода Лавочкина стал руководить один из замов В.Н.Челомея -- Аркадий Ионович Эйдис (тут же прозванный местными острословами Аккордеонычем). Челомей передоверил фирме Лавочкина морские ракеты "вода-вода", "вода-земля" и ракеты, стартовавшие из-под воды с подводной лодки. Все они находились в стадии испытаний уже в течение долгого времени, но сдать их на вооружение специалисты Челомея никак не могли. В КБ Лавочкина с дефектами челомеевских ракет разобрались; они были связаны, главным образом, с системами управления.
КБ Лавочкина работало на Челомея до снятия Хрущева. На следующий день после этого события все люди Челомея, включая А.И.Эйдиса, исчезли с завода, после чего под давлением С.П.Королева Главным конструктором предприятия был назначен Г.Н.Бабакин. Начиная с января 1965 г. люди Королева начали передачу "лунных" и "планетных" проектов инженерам фирмы Лавочкина.
Расчет Королева был несложен. Состоявшимся решением он, казалось бы, отдавал в чужие руки свое детище, или, грубее, кусок собственного жирного пирога -- тематику лунно-планетных автоматов. Только съесть этот пирог было далеко не просто. Полеты автоматов не клеились, и ответ за неудачи перед Политбюро невозможно было отсрочить на потом. Ответ приходилось держать уже сегодня. Подставляя под удар бабакинскую фирму, Королев не рисковал. Справятся -- молодцы, значит задача была не слишком-то и сложной даже для новичков. Не справятся -- они же и в ответе. Это лишь подчеркнет неподъемность задач, которые взвалил на свои плечи сам С.П.Королев.
На удивление всем причастным к этим "тайнам мадридского двора" новички справились с первого же пуска. Это ведь была блестящая фирма с исключительно опытными авиационными инженерами. Они быстро смекнули, что прочность надувных мешков серьезно зависит от того, как идет кройка при их изготовлении по отношению к волокнам синтетической ткани -- вдоль или поперек. Технологи Королева на эту мелочь внимания не обратили, и мешки на практике оказывались слабее, чем по проекту.
Главное же, химкинцы изменили контур управления аппаратом при посадке, введя туда обратную связь по высоте и скорости ее изменения (до тех пор включение посадочного двигателя производилось либо по расчетному времени, либо только по высоте). Маленький пример изменения циклограммы операций. В первоначальном варианте сначала КА ориентировался относительно лунной поверхности, а потом надувались амортизационные мешки. Процесс наддува мог влиять на ориентацию. У Бабакина порядок действий поменяли: сначала наддув мешков, а уже потом -- ориентация.
Результат всех усовершенствований: с первой же попытки благополучная мягкая посадка на Луну.
Вспоминает Г.Р.Успенский: "После шестнадцатого неудачного пуска космический аппарат Е-6 был передан из ОКБ-1 в КБ им. Лавочкина, возглавляемое Главным конструктором Георгием Николаевичем Бабакиным. Это был первый из большого числа замечательных лунных космических аппаратов, которым впоследствии дал жизнь Георгий Николаевич. Я отправился к нему и изложил свою версию о причинах неудач последних пусков, которая заключалась в ошибке уставок, заложенных во временной механизм системы управления посадкой космического аппарата на поверхность Луны. Георгий Николаевич подошел к доске и сам стал рисовать оконечную часть траектории посадки, отмечая на ней высоты над поверхностью Луны и времена подачи команд на торможение, разделение и другие операции. Трудно было поверить глазам своим -- Главный конструктор без помощи и подсказок своих подчиненных сам рисует траектории, все сам расставляет по местам и расставляет правильно. Стало ясно, что следующий пуск будет успешным. Так оно и случилось".
Успенский пишет, что пуск "Луны-9" был шестнадцатым. Не знаю, откуда он это взял. По другим сведениям (см., например, таблицу в воспоминаниях Б.Е.Чертока) он был тринадцатым. То же число пусков, что и у Б.Е.Чертока, подтвердил мне в частной переписке непосредственный участник событий баллистик Г.В.Мерсов, который, работая у Королева, рассчитывал для Е-6 траектории полетов.
Свободное копирование
