На фоне ранних стадий описанных выше бурных событий внезапно прервалась моя безмятежная жизнь на предприятии С.П.Королева. Полетела автоматическая космическая станция "Зонд-3" (запущена 18 июля 1965 г.). Этого не объявлялось, но то был марсианский корабль, который по дороге к Марсу должен был пройти за обратной стороной Луны и выполнить ее съемку. "Зонд-3" миновал Луну 20 июля, и ее фотографирование осталось главным достижением этой межпланетной станции. С.П.Королев поручил обработку новых снимков лично Ю.Н.Липскому, а я был связующим звеном между ними.
Поначалу нас, мобилизованных Липским, было трое. Мы ждали Липского в комнате неподалеку от кабинета Королева. Липский вернулся от Королева, прилег на кожаный диванчик, взялся за сердце и тихо выдохнул: "Не подведите, ребята". Так началась безумная эпопея обработки новых лунных фотографий. В июле 1965 г. мы держали в руках материалы, которые не знал еще никто в мире. Обратная сторона Луны заметно отличалась от ее "лицевой" стороны. Смешно и грустно вспоминать: иллюминатор перед фотокамерой был закрыт постоянным желтым фильтром (для съемки красной поверхности Марса), а нам забыли об этом сказать.
Королев приказал, чтобы во избежание огласки секретных данных, группа Липского в составе трех человек работала прямо на предприятии. Нам отвели одну комнату -- кабинет классика космонавтики, "отца" первого спутника Михаила Клавдиевича Тихонравова (1900-1974). Он находился подле кабинета Королева. Помню, как в понедельник утром М.К. явился к своему кабинету и стал шарить ключом не в силах открыть дверь. Он был как ударом грома поражен, увидев в своем кабинете банду "взломщиков". Смех и слезы, ему предстояло лишиться кабинета на полгода. Королев посещал нас по несколько раз на дню, следя за ходом работ.
Наша задача была быстро выжать из фотографий, что только возможно, для впечатляющей пресс-конференции в Академии наук. В отличие от чистых астрономов, я знал, что такое фотограмметрия и как ее применять. С помощью траекторных данных удалось рассчитать сетку селенографических координат и впечатать ее в полученные снимки. Это было грамотное решение, но работа шла со скрипом, поскольку траекторные данные оказались очень ненадежными. Мы приезжали на предприятие ранним утром вместе со всеми, а уезжали глубокой ночью. Дорога для меня в один конец занимала около двух часов. На сон оставалось часа 3-4. Слава Богу, Королев понял, что так долго продолжаться не может, и стал давать мне на дорогу домой свой старенький ЗИЛ. Ю.П.Псковский и М.М.Поспергелис не были сотрудниками предприятия, и для них режим был более щадящий.
Самым нелепым было соблюдение режима секретности фотографий. Королев поручил следить за нами личному телохранителю. Тот частенько внезапно врывался в комнату, выхватывал из рук снимки, ставил свою подпись и заносил в реестр. Как можно было с ними работать в такой обстановке, когда вся необходимая аппаратура отсутствовала на предприятии и была только в Москве? Это называется заставь дурака Богу молиться.
Мы навострились тайно увозить негативы за поясом в Москву и печатать по нескольку экземпляров. Один для реестра, остальные для работы.
Несколько раз Липский в нашем присутствии докладывал Королеву на совещаниях о достигнутых результатах. Там я познакомился, а потом и сдружился со многими видными сотрудниками королевской фирмы: Бушуевым, Раушенбахом, Чертоком и рядом других корифеев космонавтики.
Свободное копирование
