Среди знакомых наших знакомых нашелся университетский математик Самарий Александрович Гальперн (1904-1977). Он преподавал на кафедре, которой заведовал ректор МГУ академик И.Г.Петровский (1901-1973). Иван Георгиевич был отличным ректором и славился неформальной человечностью. Именно он пошел навстречу молодому И.С.Шкловскому и выделил ему из лимитов университета квартиру, в которой Шкловскому ранее все отказывали. И.Г.Петровский благоволил к астрономам, которые еще недавно были на его родном Механико-математическом факультете. Додумался же Шкловский перетащить университетскую астрономию к физикам!
Много добрых слов написано о И.Г.Петровском в новелле Шкловского "Принцип относительности". И.С. решительно протестует против сравнения, которое использовал один из его знакомых-радикалов: "Ваш Петровский -- это прекраснодушный администратор публичного дома, который искренне верит, что вверенное его попечению вышеозначенное заведение -- это невинный аттракцион с переодеваниями". Шкловский далее заключает: "Судьба ректора Московского университета академика Ивана Георгиевича Петровского была глубоко трагична. Это ведь древний сюжет -- хороший человек на трудном месте в тяжелые времена!"
Гальперн рассказал Петровскому о моих злоключениях, и ректор через Гальперна пригласил меня к себе на прием. Встреча состоялась в его кабинете в старом здании университета на Моховой. Ректор был доброжелателен. Искренне сочувствовал. Высказал все, что он думает об обстановке на Физфаке (Шкловский цитирует его слова "там слишком много сволочей..."). Вспомнил, что в свое время на Физфаке забаллотировали на должность профессора академика Л.Д.Ландау. И это сошло им с рук. Короче, заключил он, факультеты в МГУ автономны, как удельные княжества, настолько, что он, ректор, не в силах найти на Физфак управы. Он был возмущен, но бессилен. А я потрясен до глубины души. В моих глазах ректор высился как скала, а он оказался растерянным и беспомощным стариком. Разговор с Петровским подчеркнул степень трагичности моего положения.
Ю.Н.Липский категорически запретил мне выносить сор из избы: упоминать что бы то ни было в данной связи Королеву и пытаться прибегнуть к его помощи. Я лично встречал Королева довольно часто, но ослушаться Липского, который привел меня к нему, не мог.
Неведомо как, словно озарение, подход к ВАКу нашла мама. Она вспомнила о знаменитом в свое время фельетонисте-сатирике Григории Ефимовиче Рыклине (1894-1975), давнем папином знакомом. Участник войны, главный редактор журнала "Крокодил" (1938-1948), орденоносец Рыклин числился среди "литературных генералов" средней руки. Он пережил космополитическую вакханалию, получил квартиру в Доме на Набережной (я тогда впервые был внутри этого дома), и, главное, он состоял членом коллегии ВАКа от литературы.
Прямо при нас с мамой Рыклин воспользовался "позвоночным правом". Он позвонил кому-то в ВАК и долго скучно объяснял, что это непорядок. Молодой парень, отец героически погиб добровольцем на фронте, ничего худого парень не делал, написал и защитил диссертацию в высшей степени компетентном совете с мощнейшими оппонентами (единогласно), -- и вдруг некомпетентные физики вообще без обсуждения эту диссертацию завалили. Астрономы жалуются в ВАК. Надо что-то предпринять.
Уясните сложность положения ВАКа. Отменить решение совета Физфака невозможно, ибо тогда надо вынести этому совету порицание за неправомерные действия. Но кто же решится на отвратительное разбирательство с порицанием действий Ученого совета Физического факультета МГУ. Кому это под силу? Безнадежное дело! Но скандал с коллективными письмами тоже никому в ВАКе не нужен. Кто знает, как повернется дальнейшая политическая конъюнктура. Примеры крутых виражей политики у всех на памяти.
ВАК нашел, можно сказать, гениальный по своей изощренности выход. Для положительного решения в совете надо собрать квалифицированное большинство -- 2/3 голосов. На Физфаке против еврейской фамилии голосует, грубо говоря, половина членов совета. Исправить положение дел в совете Физфака нельзя. Отменить решение совета Физфака нельзя. Президиум ВАКа постановляет: в связи с жалобой астрономического совета повторно рассмотреть вопрос об утверждении защиты Гурштейна на совместном заседании двух советов: Физического факультета МГУ и ГАИШа. Расчет простой: численные составы советов примерно равны, и 50 % отрицательных голосов членов совета Физфака окажутся только 25 % голосов от общего числа голосующих в двух советах. Есть шанс никого не обидеть и решить вопрос без дальнейших препирательств.
Свободное копирование
