11 мая
Проспав до одиннадцати, дабы отдохнуть от вчерашних треволнений, я пошёл на генеральную репетицию. Сен-Санс, которого репетировали первым номером, сошёл хорошо, и после этого всё пошло отлично. А коль дело ладилось, так не было и усталости, и не болела голова, и чувствовал я себя прекрасно. Фотограф снимал нас; я думал, что снимать будут только оканчивающих, а потому стал в сторону. Глазунов обратился ко мне со словами:
- Сергей Сергеевич (первый раз по имени и отчеству), а вы станьте на ваше возвышение за дирижёрский пульт!
Я встал, но меня со всех сторон облепили всякие невежи из оркестра. Впрочем, я был в светлом костюме и выделялся резко.
Публики на генеральной репетиции было порядочно, но мало приятных лиц. 19А немножко посидела и ушла. Девочкам 21Б и 21М я подарил по билету на завтра. После репетиции лил проливной дождь. Все столпились под подъездом Консерватории и не могли сунуть носа на улицу. Черепнин поднял воротник и храбро полез под дождь.
- Сергей Сергеевич, пойдёмте со мной? - повернулся он ко мне.
- Не могу, Николай Николаевич, видите, я в одном светлом костюме.
- Ну и оставайтесь ждать: это вам наказание за франтовство!
Вернувшись домой, позвонил Умненькой, приглашая её завтра на акт, но она ныла и ломалась, что у неё завтра полчетвёртого репетиция её экзамена. Я всё же послал ей два билета.
Был у Рузских и играл Николаю Павловичу Концерт. Он не всё понял, но что понял, то понравилось, особенно первая и третья части. К смерти Макса милый Николай Павлович отнёсся очень сочувственно. Девицы, не любившие Макса, сидели и молчали.
Свободное копирование
