21 апреля
Утром долго провалялся и пошёл проветриваться - к Максу показать образчики для костюма, принесённые портным. Пока я просидел у него да вернулся обратно, уже был час и я интермеццо сегодня не кончил, ибо в четыре мы уговорились с Максом идти на прогулку.
Звонила Умненькая. Вчерашний рассказ её задел за живое: ведь правда, в нём многое соответствовало её характеристике, но другое было преувеличено. Это-то её и задело, и Умненькая требовала, чтобы я сказал ей, что она совсем не похожа на героиню рассказа. Я отвечал, что наоборот, в рассказе она ещё недостаточно ярко охарактеризована. На Умненькую произвела впечатление краткость моего пасхального визита, она жаловалась, что не успела даже рассмотреть меня, а она по мне соскучилась. От моего вчерашнего конверта пахнуло моими духами и она очень обрадовалась. Словом, сегодня я должен придти к ним. Я ответил: ни за что. ещё испугаю её своим поведением... Умненькая рассердилась. Кроме того, сегодня я отправляюсь в длительную прогулку. Куда? К холерному кладбищу. Она пришла в ужас и просила меня идти куда-нибудь в другое место, а то ещё, храни Бог, заражусь и помру, так ей будет меня жалко.
Простившись с Лидой, я зашёл за Максом, и мы отправились в путь по намеченному маршруту. Пройдя с полчаса, мы вспомнили, что карта осталась на столе, но возвращаться не хотелось, и мы пошли без неё. Во-первых, мы запутались на Волковом кладбище, которое должны были пересечь, долго бродили по его окраинам, прыгая по сползавшим в канал могилам. Наконец, найдя дорогу, мы добрались до соединительной железнодорожной ветки, которая ввела нас в сомнение, ибо мы приняли её за полотно Николаевской дороги. Разрешив это сомнение, мы пошли далее. Здесь мы полагали следовать по дороге, идущей мимо холерного кладбища, и затем, свернув с неё, прийти в Обухово, но не попали на эту дорогу, а пошли по какой-то другой. Эта последняя была ужасная, шла по болоту, местами прерывалась, ледяной ветер замораживал нас, а главное, мы не знали, куда идём. Наконец мы очутились у Фарфоровского поста Николаевской железной дороги, по полотну дошли до Обухова, там с мостика, перекинутого через станцию, любовались на промчавшийся кисловодский экспресс, грелись чаем в извозчичьем трактире, глядели на местные «фронты» и, находя их неплохими, решили, что было- бы недурно завести где-нибудь в окрестностях фронт первой категории, и наконец, погрузившись в поезд, вернулись в Петербург.
Я позвонил Умненькой, сообщая ей, что не попал на холерное кладбище, и имел с ней длинный, приятный разговор.
Свободное копирование
