26 марта
Сочинял Концерт. Пришло в голову совсем новое заключение первой части, кажется, очень хорошее. В половину второго пришёл в Консерваторию, где была по случаю экзамена чрезвычайная толкотня, столь любимая мною. Я полчаса прождал урока Черепнина и успел насмотреться: и на бледноликого Борюсю; и на его конкурента, но разыгрывающего нежного друга, Зейлигера, проведшего ночь в «Бродячей собаке» и пришедшего сдавать энциклопедию с пустынной головой.
Пожаловал Черепнин и проходил с нами «Камаринскую» Глинки. Затем высказывал свои предположения относительно музыки будущего, предсказывая вымирание фортепиано, квартету, сонатной форме. Сравнивая себя с фантазиями Черепнина, я нахожу себя уже отсталым музыкантом.
Я пообедал, одел смокинг и отправился на Офицерскую брать Умненькую на «Зигфрида». Я просидел у Умновых полчаса в симпатичном разговоре с Лидой и сёстрами, затем повёз её в театр. У Умненькой новый туалет и как всегда элегантный вид. В ложах направо Рузские, налево Володя Дешевов: мы с Лидочкой попали под перекрёстный огонь устремлённых на нас глаз. Первый акт мы сидели, уткнувшись в клавир настолько, что у меня свело бок от неестественного положения, и во втором акте мы «закрыли лавочку». В антрактах гуляли и вообще было мило, но почему-то для меня менее мило, чем на «Валькирии». Как оперу, «Зигфрида» я люблю тоже менее «Валькирии»: масса гениальных эпизодов (вступление, все появления Зигфрида, комическая характеристика Мимме, бодрая ковка меча, ругань Альбериха с Мимме, вступление к третьему акту, антракт в том же акте), но всё это так непомерно длинно, так ни для чего растянуто, что я буквально задыхаюсь от скуки.
Провожая Умненькую домой мы с нею поссорились (чуть-чуть) и сейчас же помирились, я на прощанье поцеловал у неё лапку, а она обещала позвонить мне завтра по телефону. Возвращаясь домой, я думал - неужели моя дружба с Умненькой пошла на убыль?!
Свободное копирование
